Саймон Бейкер - Древний Рим. Взлет и падение империи

По традиции каждый консул по окончании срока своих полномочий получал звание проконсула и наместничество в какой-нибудь римской провинции, которую выбирал для него Сенат. В отчаянной попытке сдержать честолюбивого и расчетливого Цезаря Катон и другие консерваторы решили отправить его на тихие сельские просторы Италии. Здесь не с кем было воевать, некого разорять и не на ком наживаться, завоевывая тем самым преданность армии. Словом, пребывание там должно было означать преждевременное завершение блестящей и яркой карьеры Цезаря. Но у того оказались собственные планы. С его подачи преданный Цезарю трибун провел через Народное собрание иное решение, согласно которому в распоряжение Цезаря на пятилетний срок попадали куда более перспективные провинции: Цизальпинская Галлия (район по восточную сторону Альп, см. карту на с. 123) и Иллирия (на Далматинском побережье). По невероятному стечению обстоятельств наместник Трансальпийской Галлии (район по западную сторону Альп) умер весной 59 г. до н. э., так что и этой провинции тоже срочно требовался правитель. А отсюда открывался путь к землям, которых еще не коснулась власть Рима, и это обещало новые военные кампании, завоевания и добычу.

В Сенате Помпей также предложил предоставить Цезарю управление Иллирией и обеими Галлиями. Жалкие остатки аристократической элиты, которые еще приходили на заседания Сената, удовлетворили это предложение. Даже если бы они отказали Помпею, Народное собрание все равно дало бы Цезарю желаемое; предоставив же Цезарю наместничество самостоятельно, они не потеряли бы лица и хотя бы внешне сохранили верховенство над Народным собранием.

Но и у пребывавших в глубоком унынии традиционалистов появился свой, пусть невеликий, повод для радости. Ко времени, когда Цезарь отправился в Галлию, он разорвал отношения не только с Сенатом, но и с частью плебса. Его нововведения были выгодны далеко не всем слоям плебеев, и теперь некоторые из них начали задаваться вопросом, не являются ли его методы столь же грязными и нечестными, как и методы дискредитировавших себя аристократов, от которых Цезарь собирался защитить Рим. Как писал Цицерон, бывший в то время сенатором: «Знай: никогда не было ничего столь подлого, столь постыдного, столь одинаково ненавистного людям всякого положения, сословия и возраста, как это нынешнее положение… Эти народные вожди уже научили свистать даже скромных людей». [30] Цицерон. Письма. XLVI (Art. II, 19), 2. Пер. В. О. Горенштейна. Но настоящей костью в горле Цезарь оставался для своего самого главного и несгибаемого врага — Катона.

Суровый и упрямый сенатор считал своим высшим долгом остановить Цезаря, стремившегося к дальнейшему расширению личной власти, и теперь он был уверен, что знает, как это сделать. Катон убедил своих союзников, что у них есть все основания для уголовного преследования Цезаря за незаконные действия, совершенные в период его пребывания на посту консула. Конечно, пока Цезарь занимал эту должность, дотянуться до него было невозможно. Но стоило подойти к концу сроку его наместничества в Галлии, как Цезаря можно было бы отдать под суд как обычного преступника.

Однако планы Катона на возмездие откладывались на далекое будущее. Когда Цезарь прибыл в Галлию весной 58 г. до н. э., оказалось, что он и его союзник Помпей недосягаемы для преследователей. Консулы и трибуны, избранные на тот год, были их верными друзьями, так что вполне можно было рассчитывать на сохранение в силе всех выгодных союзникам законов. Союз двух политиков был закреплен старым добрым аристократическим способом. Цезарь предложил Помпею в жены свою единственную дочь Юлию, и весной 59 г. до н. э. стареющий полководец ввел к себе в дом прелестную юную невесту.

Однако политическому альянсу предстояла серьезная проверка на прочность. Дело в том, что пока Помпей оставался в Риме, окруженный врагами, алкавшими его крови, Цезарю предстояло покрыть себя невероятной славой. А вместе со славой к нему в руки шла невероятная власть.

Древний статус маленькой римской провинции Трансальпийской Галлии (ныне это юг Франции) отразился на современном названии этой территории — Прованс. Римляне называли землю к северу от нее «Галлией длинноволосых», поскольку там, по рассказам, обитали жуткие, обросшие волосами варвары. Хотя римский Сенат признал некоторых вождей наиболее значительных племен «друзьями римского народа», и хотя римские торговцы-первопроходцы уже осваивали речные пути Роны и Гаронны, налаживая оживленную торговлю вином, большинство цивилизованных римлян по-прежнему считали сырые и холодные северные леса неведомыми землями, таящими угрозу. Более того, очень многие считали этот регион главным источником опасности для власти Рима.

Что порождало этот страх? В 390 г. до н. э. дикие орды варваров из Галлии добились того, чего не смог сделать даже великий карфагенянин Ганнибал. С неистовой яростью пройдя по Италии, они дошли до Рима и успешно взяли его. Давние страхи, связанные с этим событием, получили новую подпитку в 102–101 гг. до н. э., когда только прекрасно подготовленные и организованные легионы Мария смогли защитить Италию от нового жестокого вторжения галльских и германских племен. Но в период правления Юлия Цезаря этому застарелому страху перед Галлией предстояло уйти в прошлое.

Когда Цезарь прибыл в Галлию, у него не было никаких директив или полномочий начинать военные действия. Напротив, годом ранее был принят закон, ограничивающий произвол римских наместников в провинциях. Цезарь не мог не знать этого. Не кто иной, как он сам, в бытность консулом, разработал и провел соответствующий законопроект. Но и собственные популистские законы Цезарь не задумываясь нарушил, расчетливо выбрав подходящий момент. В 58 г. до н. э. племя гельветов мигрировало из своих родных мест (ныне территория Швейцарии) и подошло вплотную к территории, подчиненной Цезарю. Пользуясь случаем, проконсул расположился со своей армией в 16 километрах от границы — прямо на пути варваров. Попав в ловушку, гельветы атаковали римскую армию. Предводитель римлян воспользовался их подарком. Цезарь немедленно прибег к законной, освященной веками уловке: он заявил, что оберегает Римскую республику от внешней агрессии, а также защищает собственную честь, на которую покусились враги.

Цезарь собрал три легиона, расположенные в Аквилее (город на севере Италии), присоединил к ним еще два легиона из Цизальпийской Галлии и вскоре преподал гельветам жестокий урок военного искусства. В Сенате это вызвало бурю негодования, особенно громко в ней звучал голос Катона. Он утверждал, что Цезарь попросту самовольничает: незаконно ведет войны с независимыми племенами, не являющимися подданными Рима, незаконно собирает войска, пополняя легионы людьми, не имеющими римского гражданства, незаконно наделяет их этим гражданством. Он превращается, кричал Катон, в самозванца, взявшего на себя права судьи и судейской коллегии, накапливая одно за другим преступления против республики!