Валентин Вишневский - Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика

За день до отъезда мои родители устроили нам с Юркой проводы. Стол накрыли в саду под столетней грушей. Были и прощальные тосты друзей с улицы Ярославской, и наставления родителей, и печальный взгляд любимой девушки. Пели, танцевали и веселились почти до утра…

Все было бы хорошо, если бы мое доброе и любвеобильное сердце не сыграло со мной плохую шутку. На проводы, кроме ближайших друзей, я пригласил трех девушек, которые в разное время тревожили мою душу. Всех их, как мне казалось, я любил и они отвечали мне взаимностью.

Первой по значимости для меня среди них была соученица по десятому классу красавица Леннора, которая в то время заканчивала Харьковский театральный институт. Не уступала ей в привлекательности сдержанная и серьезная Таиса. Обаятельная и милая хохотушка Катя замыкала эту троицу, члены которой друг о друге до этого вечера ничего не знали. Под утро, когда пришло время расставаний, я, вопреки логике и ожиданиям, пошел провожать самую веселую и зажигательную Катюшу. Мне тогда не пришла в голову простая и естественная мысль: а как отреагируют на это мои другие симпатии?

Расплата была справедливой и быстрой. Когда я возвратился домой, мама, укоризненно качая головой, сообщила, что ее любимая Леннора, крайне расстроенная, ушла домой. И не просто ушла, а прихватила из моего альбома все свои великолепные фотографии, на одной из которых было написано ее рукой:

Так легкомысленно я потерял на долгие годы одну их самых верных подруг. К счастью, не навсегда.

Проводы в Армию на Холодной горе. Рядом со мной — красавица Леннора. Харьков, 1955 г.

В Москве наша команда во главе с Вилей Яковчиком, который еще во время войны был лейтенантом, прибыла по адресу, указанному в Харькове. Это было громадное здание, на стенах которого не имелось никаких вывесок. Позже мы узнали, что это — Министерство среднего машиностроения, название которого тогда нам, впрочем, как и многим непосвященным, ни о чем не говорило.

Яковчику предложили отвезти нашу команду в гарнизонную гостиницу Московского военного округа, что у станции метро «Сокол». Назавтра к девяти часам утра все мы должны были явиться на улицу Новорязанскую, 8А, около Комсомольской площади.

Ожидание назначения на Новорязанской улице, 8А. Москва, 1955 г.

В гостинице на «Соколе» собралось человек 200 младших лейтенантов. Это были такие же, как и мы, свежеиспеченные инженеры из разных технических вузов страны. Никто ничего не знал, да, по-видимому, и не интересовался. Многие, в том числе и я, впервые попали в столицу, и она занимала внимание больше, чем предстоящая служба. Мелькнула надежда, что мы останемся в Москве.

На Новорязанской, под стенами черных от времени бревенчатых домиков, мы прождали до 11 часов. Вышел мужчина в гражданской одежде и сказал:

— Кого я зачитаю в этом списке — ждите вызова, а кого нет, — поезжайте в Главное управление кадров Министерства Обороны.

Харьковчан, оказавшихся в списке, было примерно половина, остальные отправились в ГУК. Вскоре нас по двое провели через КПП и большой двор в здание, где в комнате 412 мы предстали перед полковником Чудиным. Полковник, грузный мужчина с тронутым оспинками лицом, в разговоры не вступал, а дал распоряжение выдать всем по 1200 рублей и 12 дней отпуска. После отпуска, в положенный день и час, мы должны были быть у такой-то кассы Курского вокзала. Нас там уже будут ждать.

Некоторые из наших ребят, успевшие обзавестись женами, сразу же отправились в Харьков. Я остался в гостинице на Чапаевской. Все эти дни мы проводили на выставках, ходили в театры, посещали рестораны и знакомых. К этому времени некоторые наши выпускники, получившие назначения на предприятия Москвы и Подмосковья, уже понемногу обживались в ведомственных общежитиях. Одним из таких был Боря Бабак, мой задушевный друг, который оказался в Кунцево. Я с Юркой Демьяненко немедленно разыскал его в каком-то затрапезном общежитии, и остальные дни, по возможности, мы проводили вместе.

Тогда-то мы впервые посетили ресторан «Пекин» и отведали экзотической китайской кухни: вырезку с ростками бамбука и грибами «сянцоу», медузы с креветками под коричневым соусом, трепанг жареный с икрой каракатиц и ханджу «фэнь-цзю». Официант с удивленным сожалением смотрел на странных офицеров и удовлетворенно кивнул головой, когда мы в конце заказали еще и простую отбивную.

В Москве я впервые познал тяготы отдавания чести. Каждое козыряние было пыткой. Рука не поднималась к околышу фуражки, при первой возможности я старался избежать встречи со старшими по званию.

И однажды попал в очень неловкое положение. Мне надо было купить в военторге на Калининском проспекте недавно введенные кокарды и зеленые галстуки. В самых дверях нос к носу встретился с сухоньким пожилым генералом. Почтительно уступил ему проход, прижавшись спиной к стене. И тут генерал берет под козырек и произносит:

— Здравия желаю, товарищ младший лейтенант!

Я обомлел и, с трудом приложив негнущуюся руку к фуражке, пролепетал:

— Здравия желаю, товарищ генерал!

Генерал улыбнулся, но ничего больше не сказал и пошел своей дорогой. Я же получил урок тактичности, который запомнил на всю жизнь.

В положенный день, в положенный час у одной из касс Курского вокзала нас ждал офицер с билетами. Мы приятно удивились, когда узнали, что путь наш лежит не просто на юг, а — в Крым. Быстро погрузились в поезд, разместились по купе и стали знакомиться с нашими коллегами из других городов. Настроение было хорошее, деньги еще были, а потому вскоре начались и возлияния. Среди радистов и электриков почему-то оказались выпускники Гидрометеорологического института из Ленинграда и химики из Пензы. Это, хотя и вызвало удивление, но не надолго. Вскоре все мы, соединенные общей судьбой, подружились.

В Джанкое была пересадка. Выяснилось, что путь наш лежит в город Керчь. В ожидании поезда сине-зеленая масса младших лейтенантов рассыпалась по привокзальным столовым и кафе. Некоторые даже сходили на танцплощадку, которая была рядом с привокзальной площадью. В одном из купе ехали выпускники радиотехнического факультета нашего института, закончившие курс на год раньше. Среди них я узнал Володю Ершова. Он ехал в команде штатских и военных, которой командовал молодой щеголеватый полковник. На расспросы о работе и месте службы они отвечали неопределенно и расплывчато.