Валентин Вишневский - Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика

Декабрь 1943 г.Из Нью-Йорка от «Персея» получены более 10 разведматериалов по атомным проблемам. О том, что «Манхэттенский проект» осуществляется в Лос-Аламосе, о его руководителях — Р. Оппенгеймере и Л. Гровсе, о запуске уранового котла с самоподдерживающейся ядерной цепной реакцией, о налаживании выпуска чистого урана.

3 авг. 1943 г.Курчатов рассматривает эти материалы и дает им оценку — «крайне необходимые» и «особенно важные». Он приходит к выводу о необходимости создания уранового котла для производства начинки атомной бомбы — плутония.

12 апр. 1943 г.АН СССР создает Лабораторию № 2, руководителем которой назначается Курчатов.

Лето 1943 г.Л. Квасников («Антон») в Нью-Йорке создает группу научно-технической разведки (НТР), куда входят А. Феклисов («Калистрат»), А. Яцков («Джонни»), С. Семенов («Твен») и другие. Вербуются агенты-связники. Была задумка завербовать даже Э. Ферми и Р. Оппенгеймера.

Феклисов А. С. («Юджин», «Калистрат»), который напрямую работал с Клаусом Фуксом.

Август 1943 г.«Лесли» получает в Альбукерке от «Персея» пачку документов для передачи Курчатову.

Февраль 1944 г.Фукс («Чарльз») выходит на связь с Голдом («Раймонд») в Нью-Йорке. Передает информацию по производству взрывчатки в Ок-Ридже, что свидетельствовало о постановке производства атомного оружия на промышленную основу.

Февраль 1945 г.Фукс из Лос-Аламоса передал сведения о своих работах по определению критической массы и имплозии (взрыве внутрь).

Апрель 1945 г.Курчатов дал заключение по материалам «Персея» и «Чарльза» и попросил разрешения ознакомить с ними Харитона, конструктора нашей атомной бомбы.

Март 1945 г.В Канаде завербованы Гальперин («Бэкон»), Мазерал («Багли»), Смит («Бадо»), Мэй («Алек»). «Алек» передал советской разведке образцы обогащенного урана-235.

Июнь 1945 г.«Персей» через «Лесли» передал схемы имплозивных линз и чертежи готовой бомбы. Сообщил, что испытание ее назначено на 10 июля. «Чарльз» передал через «Раймонда» технические данные о бомбах «Толстяке» и «Малыше».

2 июля 1945 г.Курчатов ознакомился с конструкцией плутониевой бомбы «Толстяк» и датой ее испытания.

18 авг. 1945 г.Сталин принял решение о разворачивании широкомасштабных работ по индустрии создания атомной бомбы. Создан Спецкомитет под руководством Берии и Ученый совет под руководством Б. Ванникова.

1946 г.После предательства нашего шифровальщика Гузенко (5 сентября) в Канаде было арестовано 20 советских агентов. Центр свернул разведывательную работу до минимума.

27 сент. 1947 г.Фукс передал Феклисову («Калистрату») данные о создании английской атомной бомбы и о том, что Теллер начал работы по водородной бомбе.

Начало 1949 г.Абель («Марк») вышел на связь с «Луисом» и «Лесли» и стал передавать через Соколова («Клод») материалы для Центра.

1949 г.Сталин и Берия настояли на том, чтобы первая советская атомная бомба РДС-1 была копией американской плутониевой — «Толстяка».

29 авг. 1949 г.Советская атомная бомба была взорвана на вышке под Семипалатинском.

Новость о подаче рапорта на увольнение стала известна сначала Ныркову а потом — и всем моим знакомым. Особенно она тронула Володю Дубикайтиса, который сам мечтал о демобилизации. Он вечером пришел ко мне, стал расспрашивать о беседе с Филипповым и излагать свои планы. Они у него были расплывчатыми и неконкретными. Сразу чувствовалось, что в основу их он брал какие-то моральные конструкции, почерпнутые у античных писателей и философов. Наряду с поэзией, он увлекался классической литературой, которую цитировал и использовал, как руководство к действию. Но Демокрит и Эпикур в своих творениях только подтверждали и объясняли его нынешнее незавидное положение, но не давали рекомендаций, как из него выйти, что очень огорчало Володю.

Когда Дубикайтис надоедал мне своими древнегреческими философами, я применял испытанный способ, якобы дискредитации его кумиров:

— Ты почитаешь их как великих авторитетов, а они утверждали, что атомы — вечны и неразрушимы, неизменны и неуничтожаемы. А наша с тобой работа заключается в том, чтобы практически показать, что это ложные постулаты, горькая неправда.

— И что из этого выходит? Дьявольщина, путь к Апокалипсису! А древние предупреждали. — горячился Володя.

— Ничего они не предупреждали, просто — не могли знать, хотя твой Эпикур различал атомы даже по гладкости, округлости и шероховатости, — не унимался я.

— А как тебе то, что Демокрит писал: «Если бы один не обижал другого, законы не препятствовали бы каждому жить по своему желанию». Разве это не про нас? Но как сейчас обойти эти законы, как вырваться из этой дыры? Ты знаешь, что начпо запретил собирать грибы? Это, видите ли, «отвлекает от работы и подрывает воинскую дисциплину». Ну не мудак?..

Боже, как я хочу домой! Я даже стихотворение сочинил, которое кончается так:

— Володя, недавно Марков сказал, что сюда, в эту, как ты выразился, дыру, ты приехал добровольно?

— Врут. В Управлении меня так запугали Сибирью, что при слове «Новгород», который близко от моего Ленинграда, я согласился на это назначение. Кто знал, что здесь столько колючей проволоки?..

Сидевший на кровати Пересторонин, задумчиво произнес:

— А я пока обожду отсюда вырываться. Как подумаю, сколько сил придется истратить, сколько неприятностей принять, не хочется все это и затевать. К тому же Маломужу присвоили подполковника, и он идет на повышение. Освобождается инженерная должность, которую обещают мне.

— Я им покажу, как я приехал «добровольно»! — не успокаивался Володя. — После Нового года, как только вернусь из отпуска, я их завалю рапортами, они меня еще узнают.

Совершенно нереальную и опасную тактику увольнения из армии избрал Сережа Камин. Он решил подбить несколько человек на коллективный рапорт. А коллективные действия, особенно направленные против существующего порядка вещей, считались в нашей стране не только неприемлемыми, но и — преступными. Карались они быстро и жестко. Об этом не мог не знать Сергей, но все же — не унимался. На его счастье, сообщников он так и не нашел и снова отдался собственным мечтаниям.

Поздно вечером слушал «правдивую информацию свободного радио» о новых испытаниях ядерного оружия в советской Арктике. Почему я об этом должен узнавать от «вражеских голосов»? Наше радио сообщило об испытаниях только спустя неделю. И тут я понял, почему генерал Никольский заинтересовался нашим радиоприемником: в нем были диапазоны, по которым можно было слушать «Свободу» и «Голос Америки».