А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века

Все эти явления фиксируют в реальном течении жизни тенденции некрепостнического развития на экономическом уровне. В этом их исторический смысл. В тот же круг включаются районы новой колонизации, где возникавшая структура феодального землевладения была плохо обеспечена рабочими руками зависимых крестьян и в то же время было довольно широко представлено казенное оброчное крестьянство. К некрепостническому варианту развития по преимуществу тяготело черносошное крестьянство северных и восточных регионов, ясачное население Среднего Поволжья. При том, конечно, что крепостнический нажим государства имел место по отношению к черносошным и ясачным крестьянам.

Именно поэтому мы вправе рассматривать Смуту и как отражение в реалиях социальной, политической борьбы двух подспудных, экономических направлений развития общества. Надо только помнить о совсем неодинаковом удельном весе тенденций крепостнической и некрепостнической эволюции. Не приходится сомневаться — первая была намного мощнее и распространеннее второй. Показательно, к примеру, что аренда почти не обеспечивалась официальным правом. Отсутствие собственного хозяйства у помещиков вело, как правило, к конфискации поместья у данного владельца. В жизни и в правительственных намерениях немудрящее хозяйство рядового служилого дворянина рассматривалось в качестве минимальной гарантии материального обеспечения его службы. Здесь был едва ли не ключевой пункт всего социального устройства: перестройка владельческих и хозяйственных отношений в России на некрепостнической основе должна была предполагать синхронные, принципиальные перемены в строении армии. Подчеркнем малую вероятность такого варианта развития.

Тем не менее в обществе были силы помимо крестьянства, объективно заинтересованные в подобном повороте. Это различные разряды приборных служилых людей (стрельцов, служилых казаков, пушкарей и т.п.), население южной пограничной зоны вообще. Здесь, в районах новой колонизации социальная размежеванность местного общества была мало заметна по сравнению со староосвоенными районами. Противоречия между этим регионом и центром превалировали над внутренними конфликтами. К тому же, сюда стекались наиболее активные в социальном и хозяйственном плане элементы российского общества. Пограничье делало привычным обращение к оружию в затруднительных случаях. Суровость обстановки породила особенный тип крестьянина, горожанина, служилого человека.

Наконец, в несомненной оппозиции к власти находилась значительная часть горожан. Это порождалось традиционным набором: тяжелым налоговым прессом, произволом местных властей, непоследовательностью правительства в своей городовой политике.

Теперь о политических мотивах Смуты. Их следует сгрул пировать следующим образом. Прежде всего, это противоречия, вызванные борьбой за власть в элите московского общества. Мы помним, что смерть Ивана Грозного была внезапной, а потому остается неясным состав регентского совета при Федоре Ивановиче. Важно другое. Во-первых, еще до официального венчания Федора из Москвы в Углич был удален с матерью и почти всей родней полуторагодовалый царевич Дмитрий. Помимо прочего это означало падение политической роли клана Нагих. Гибель царевича в мае 1591 г . оказалась «неслучайной случайностью». У Бориса Годунова в этот момент не было непосредственной заинтересованности в смерти Дмитрия. Но условия жизни царственного отпрыска, больного эпилепсией, были таковы, что трагический для царевича и Нагих исход был предрешен.

Во-вторых, к 1587 г . ожесточенная придворная борьба выявила бесспорного победителя: Борис Годунов стал фактическим правителем государства. Необычность ситуации была в частности в том, что ему в этом качестве были приданы некоторые особенные функции. На практике это означало умаление соправительствующей роли Боярской думы и не могло не породить глубоких противоречий в верхних слоях государева двора. Другое дело, что относительно успешный ход дел в 90-е годы XVI в., в первые два года XVII в. не создавал возможностей для открытого проявления этого смертельного соперничества.

В-третьих, гибель Дмитрия в 1591 г ., бездетная смерть Федора в 1598 г . означали прекращение наследственной династии московских Рюриковичей. Обоснование легитимности власти нового монарха и основываемой им династии нуждалось в свежих принципах. Уже при коронации Федора в мае 1584 г . был собран Земский собор с выборными представителями с мест, прежде всего от провинциального дворянства. На нем, конечно, не избирали Федора — по праву наследования и Божьего благословения он и так обладал всей необходимой легитимностью своих прав монарха. Представители сословий как бы засвидетельствовали процедуру коронации и нормального перехода высшей власти к новому ее носителю. Теперь, в 1598 г . избирательный Земский собор стал как бы рупором проявления божественного выбора. Естественно, в тогдашних текстах обосновывалось избрание Бориса прежде всего предпочтением высших сил, но также и вполне реальными мотивами: его превосходными качествами правителя, результатами его деятельности по управлению страной, его родством (через сестру, жену царя Федора) с ушедшей династией. Понятна отсюда большая активность патриарха Иова и всего Освященного собора в деятельности Земского собора 1598 г . Как бы то ни было, консолидация элиты, основной массы служилого дворянства вокруг фигуры Годунова в 1598 г . несомненна. При всем том вновь избранный царь не обладал авторитетом и преимуществами наследственного монарха. И в процедуре избрания, и в отношениях с привычными институтами социального и политического устройства существовал некий зазор, который мог поставить под сомнение законность нахождения на троне Бориса Годунова. Правда, это могло случиться при особенном стечении обстоятельств. Первое из них — рождение массового представления о наличии законного претендента на царский престол. Первые элементы легенды о царевиче-избавителе появились еще в середине 80-х годов, когда в Москве начали ходить толки о подменах рождавшихся мертвыми детей у царицы Ирины. В начале XVII в. эта легенда получила широкое хождение не только в столице, но и в отдаленных уголках страны.

Второе и решающее условие — резкое обострение всех социальных противоречий, всех политических напряжений в стране. Что и случилось в 1601 —1603 гг. Тогда Россию поразили невиданные по масштабам неурожаи и голод. Три подряд неурожая (ими не были затронуты только южные пограничные уезды) в условиях общей нестабильности крестьянских хозяйств привели к обвалу экономической жизни и социального устройства. Умерших от голода считали сотнями тысяч, цены на зерно подскочили в десятки раз, большое число поместий было на грани полного разорения. В таких условиях не приходилось долго ждать социального взрыва. И он последовал.