А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века

По-видимому, от иранцев пришло к славянам (вероятно, еще праславянам) слово «бог», что в иранских языках означало «господин», «владыка». От этого же слова производные «богатый» и др. К иранцам, вопреки распространенному мнению, восходят такие термины, как «тархан» и «богатырь». В скифских наречиях тархан — судья. От скифов это слово взяли тюрки, а уже от них — восточные славяне (русские). Термин «богатырь» вовсе не восходит к тюркско-монгольскому багатур (батыр). Он в форме «багатар» засвидетельствован грузинскими источниками у алан (ясов, осетин) в X— XI вв. Эти ос-богатары являлись высшей прослойкой осетинской знати.

К иранским языкам восходит термин «боярин» (что-то вроде друга, ближнего бога, т.е. господина). Возможно, к иранскому «гарда» идет древнерусский термин «гридень» (иранское «гарда» — «раб», «слуга»), хотя есть и иные суждения на сей счет.

Наконец, слово «хата», существующее в украинском языке и южно-великорусских наречиях, — это иранское «катай» (дом).

Можно привести и другие примеры (собака, топор и т.д.). Но, пожалуй, наиболее примечательно иранское наследие в области славянской и особенно восточнославянской языческой религии. Из языческих богов, упомянутых летописью, иранскими являются Хоре (бог солнца), Симаргл (священная птица, неоднократно фигурирующая и в иранском эпосе, записанном великим Фирдоуси в «Шах-наме» — Симург), вероятно, Стрибог. Читая «Слово о полку Игореве», неоднократно встречаем некоего таинственного Дива, очевидно, почитаемого и нашими предками. Между тем, у иранцев дивы, дайвы — это темные божества, от которых многое зависело в жизни людей. Впрочем, сохранные производные от него в русском и украинском языках (дивный, дывытись и т.д.) могут навести и на иные толкования смысла «дива» У восточных славян.

Знаменитый Вий Н.В. Гоголя — это мрачное существо подземного царства Вайу у иранцев, заимствованное от них славянами и сохранившееся в украинском фольклоре еще в XIX в., и т.д.

Еще больше сходства являют памятники материальной культуры, особенно Украины и южнорусских областей, население которых и представляет продукт слияния иранцев со славянами.

Все это доказывает, что восточные славяне — наследники местного иранского населения древности, которое в массе своей никогда не исчезало, подвергшись славянизации. Разумеется, есть следы и балтско-славянского синтеза, тем более что первоначально балты и славяне составляли единую этническую общность еще тогда, когда индо-иранцы от них отделились. Например, знаменитый Перун, которому поклонялась княжеская дружина в Древней Руси, имеет аналогию в балтском Перкуне. Впрочем, это, очевидно, даже не общее славяно-балтское божество, но более древнее индоевропейское, поскольку аналогию ему можно найти у древних хеттов.

На первый взгляд, кажется странным отсутствие сколько-нибудь сильного влияния на северную ветвь даже восточного славянства финнов, с которыми славяне смешивались в ходе колонизации северо-востока Руси. Очевидно, дело в том, что финны этих районов находились, в отличие от иранцев, на гораздо более низком уровне социально-культурного развития, нежели славяне, и уже по этой причине следы финской лексики в древнерусском языке незначительны, если не отсутствуют вообще. К тому же необходимо иметь в виду, что финское население севера было крайне редким (в отличие от юга) и проще ассимилировалось славянами, оставив, разумеется, определенные черты в быту северных русских, вероятно, музыке, танцах.

Словом, все данные говорят за то, что в процессе движения славян на восток происходило их слияние с разноплеменным местным населением, в результате чего и вырабатывались те черты (в языке, антропологическом типе, материальной культуре), что отличают восточных славян от западных и южных. Уже в ту пору намечались и определенные различия между юго-западными частями восточнославянского мира, северными и северо-восточными, и западными, которые позже, в определенных специфических условиях XIII—XVI вв., привели к распаду единой древнерусской народности на три самостоятельных.

Однако искать отдельных предков для русских, украинцев и белорусов уже в эпоху Древней Руси, а тем более раньше, как это сейчас пытаются делать националистически настроенные истоки, нет никаких оснований. Например, северяне стали предками и русских, и украинцев, а кривичи и радимичи — единые пращуры русских и белорусов. Да и в более позднее время отмечаются переливы населения из разных областей Древней Руси, никак не связанные с обособленностью в ту пору ее отдельных частей.

Главным занятием восточных славян в известную нам эпоху было земледелие в сочетании с разведением скота и различного рода промыслами. Чем дальше на север, тем большее значение приобретали промыслы, тем более, что во внешней торговле, особенно с развитыми странами Востока и Византией, особую роль играл именно экспорт различного пушного зверя, которым в ту пору был богат не только славянский север, но и более южные земли.

Если на юге, в лесостепи, условия для земледелия были весьма благоприятны, и славяне здесь унаследовали навыки и многосотлетний опыт иранского (и фракийского) населения, то в северных районах земледелие было в основном подсечным и в целом малоприбыльным, однако столь же необходимым для повседневной жизни людей.

В ту пору в качестве дорог в Восточной Европе чаще всего выступали речные пути (большие реки Волга, Днепр, Западная Двина, Дон и их ответвления), а поскольку как раз Восточная Европа являлась промежуточным пространством между развитыми странами Востока и Западной Европой, такие пути приобретали и международное значение. В то же время их освоение ускоряло процессы складывания государств и цивилизации. Именно на важнейших пунктах таких путей уже в VIII—IX вв., а возможно и раньше, возникали торговые фактории, из которых затем развивались первые города. Случалось, что такие города основывались и рядом с прежними факториями, по тем или иным причинам оставленным. Так, Гнездово возле Смоленска или Арское городище недалеко от Ростова Великого были затем покинуты, и города как таковые возникли в новых местах, неподалеку от заброшенных факторий. Наоборот, Киев с его тремя первоначальными крепостями так и остался важнейшим центром, затем превратившимся в столицу Русского государства.

Ведущую роль в транзитной торговле через Восточную Европу, как уже сказано, играли в VIII—IX вв. еврейские купцы, которые лишь в пределах халифата уступали ее местным мусульманским торговцам. Последние по Каспию и Волге доходили до небольшого городка Булгар (основан в IX в., недалеко от современной Казани), очевидно, по преимуществу сухопутным путем, тогда как Волжский путь контролировался хазарами и еврейскими купцами этого государства. В северные пределы славян арабские купцы в IX в. не заходили: хазары держали дороги под своим контролем и помимо чисто административных мер прибегали к простому запугиванию рассказами о диких северных людях, якобы убивавших всех чужеземцев.