А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века

В делах управления князья опирались на совет из бояр — Боярскую думу. «Бояре введеные» — это ближайшие, постоянные их советники. «Бояре путные» возглавляли отдельные отрасли хозяйства, управления — «пути»; таковы сокольничий путь (княжеская охота), конюший, ловчий, стольничий, чашничий. В черных городах и волостях, принадлежавших казне, т.е. не входивших в княжеский домен (дворцовое хозяйство, принадлежавшее непосредственно князю и его семье, — земли, села, деревни), сидели княжеские наместники («на место», «вместо» самого князя, как управителя) и волостели, из бояр и слуг. Звали их и «кормленщиками», поскольку, год-два пребывая в управляемых ими землях, «кормились» за счет местных жителей. Те несли им в установленные сроки всякие продукты, фураж. В пользу же «кормленщиков» шла часть пошлин — судебных, торговых, свадебных (другая часть — в княжескую казну).

Особое место в системе русских земель занимали Новгород Великий и Псков. Будучи не княжествами-монархиями, а республиками (их именуют то феодальными, то боярскими, аристократическими), они выработали у себя своеобразные формы государственно-политического бытия. На примере первой из них это выглядит весьма рельефно.

Сам Новгород Великий делился на две «стороны» — Софийскую (здесь кремль с храмом Софии Премудрости Божией), на левом берегу Волхова, и Торговую, на противоположном, с главным рынком и Ярославовым, или Княжим, двором, площадью рядом с ним (здесь в начале XI в. стояло подворье князя-наместника Ярослава, будущего Мудрого, сына Владимира I Святого). Со степени, или помоста, стоявшего на площади, новгородские власти обращались к народу на вече — именно оно, как считалось и полагалось, имело решающий голос во всех важнейших делах республики. На вечевой башне внизу располагалась канцелярия веча, а вверху висел вечевой колокол. Его звон сообщал вольным новгородцам, что нужно идти на общую сходку и выносить решения — криками: какая «партия» кричит громче, той — и правда. Доходило дело и до потасовок, схваток на самой площади или на Великом мосту, перекинутым через Волхов недалеко от нее и соединявшим обе стороны.

Город делился на пять концов (городских кварталов), а его обширнейшие владения (они простирались вплоть до «Душучего моря» — от Кольского полуострова до Северного Урала) — на пять пятин (Водская, Обонежская, Бежецкая, Деревская, Шелонская). Имелись еще волости, не вошедшие в пятины (Волоколамск, Ржев, Торжок, Великие Луки и др.). Далеко лежали обширные волости на северо-востоке — Заволочье (Двинская земля), Пермь, Печора, Югра (это уже — за Северным Уралом).

Не счесть богатств в новгородских владениях. Промыслы и торговля полнили добром хоромы бояр и купчин; не хватало только, и это постоянно терзало новгородцев, хлебушка. Отсюда идет зависимость от «Низа» — зерно везли с Суздалыцины — Владимирщины. Когда же случались неурожаи и там, приходилось совсем плохо. То же происходило и при «розмирьях» — князья не пропускали хлебные караваны к «господину Великому Новгороду». Приходилось искать пути примирения, идти на компромисс, на уступки. Иначе — мечи из ножен, и, как говаривали тогда, «пусть Бог нас рассудит».

О новгородских вольностях много спорили и спорят до сих пор. Нередко считают, что Новгородская республика — чуть ли не фикция, всем правили бояре, сидевшие в Совете господ (господа) во главе с архиепископом. Он собирался в местном детинце. Слов нет, бояре и богатые купцы новгородские имели большой вес, поскольку многое зависело от их богатства и влияния. Из них же выходили местные политические руководители — посадники (нечто вроде премьер-министров) и тысяцкие (руководители ополчения). Но и их, и даже духовных владык новгородцы выбирали «всем городом», т.е. на том же вече. Князя-монарха они не завели, но для обороны рубежей от внешних врагов, а их было немало, приглашали князей с дружиной, но по «своей воле». Права их и обязанности строго оговаривались по «ряду» — договору. Нарушение «ряда» могло закончиться для князя-наемника плохо — ему указывали «путь чист из города», т.е. попросту выгоняли вон: «Ты нам еси не надобен». Столь же сурово они обходились подчас и с посадниками, тысяцкими из своих земляков, сбрасывали их со степени или с Великого моста в волховскую пучину, громили подворья, а то и кончали с ними самими еще более круто.

Политическую жизнь Новгорода постоянно лихорадила вражда боярских «партий», династий, новгородцев и служивших им князей, более же всего — «меньших», «мизинных» людей (беднота) и «больших» (вельмож и их нахлебников). Вмешивались в нее и силы, для республики посторонние, — князья из соседних земель, особенно из тех, кто посильней. Они стремились держать под контролем богатую республику, посадить в ней князем своего ставленника, сына или брата. И новгородцы соглашались, не всегда, правда, добровольно; бывало, что и под нажимом; главное для них — чтобы князь «держал Новгород в старине по пошлине». Тем более, что князь, помимо дел военных, занимался еще управлением и судом, но с участием посадника («без посадника ти, княже, суда не судити, ни волостей раздавати, ни грамот ти даяти»). Чиновников низших рангов мог назначать только из новгородцев, а не из своих дружинников. Получал доходы, строго оговоренные; не мог приобретать на Новгородчине земли и зависимых людей. Лишили его права вмешиваться во внешнеторговые дела, а они велись Новгородом с большими размахом и выгодой.

Новгородская господа имела громадное влияние в управлении республикой. Но все же голос новгородского люда был всегда слышен и заметен, особенно в моменты острых схваток на вече. Так что республиканский строй в Новгороде Великом, как и во Пскове, — не фантасмагория, а реальность, и с ней приходилось считаться и местным влиятельным «партиям», и «низовым» политикам. Обе республики неизбежно присутствовали в их расчетах, взаимной борьбе за первенство на Руси. Социальная рознь, военная слабость, экономическая зависимость от «Низа» постепенно подтачивали устои обоих республик, и потребности централизации, импульсы которой исходили отнюдь не от новгородских и псковских правителей, предопределили судьбу этих земель.

Опираясь на выросшие возможности княжества, не стесняясь в средствах и уловках, московские князья вступили в борьбу за великокняжеский стол во Владимире. Первый вызов бросил Юрий Данилович. Его тверской родич двоюродный дядя Михаил Ярославич получил в Орде ярлык на Владимирское княжение (1304). Юрий Данилович начал тяжбу и в конце концов, женившись в Орде на сестре хана Узбека, добился своего, стал великим князем владимирским. Его же происками хан казнил дядю-соперника (1318). На Русь привез князь Юрий молодую жену-ордынку и ханский ярлык. Началось его правление на Руси, первое для выходца из московской династии.