А. Боханов - История России. XX век

В результате уже на стартовом уровне возможности будущей экономической реформы оказались существенно заниженными. Политическая ситуация после отставки Хрущева в октябре 1964 г . тоже не способствовала углублению творческого поиска. Самая крупная за послевоенный период реформа опоздала, так как ее практическое воплощение пришлось на тот момент, когда наиболее благоприятное, с точки зрения состояния общественной атмосферы, время для осуществления реформ осталось уже позади.

Казалось, для успеха реформ во второй половине 50-х — начале 60-х гг. были созданы все условия. Общество находилось на эмоциональном подъеме. Общественная мысль сбрасывала одежды старых стереотипов и активно генерировала новые идеи. Появился феномен общественного мнения, способного фокусироваться на узловых проблемах политики и оказывать влияние на выбор политических решений. Центр после завершения довольно длительного периода борьбы за власть наконец приобрел единоличного лидера, способного возглавить процесс социальных преобразований. И тем не менее большинство прогрессивных начинаний, задуманных в те годы, потерпели полное или частичное поражение. Почему так произошло?

Думается, что главная причина неудач реформ 50—60-х гг. заключается в разности потенциала перемен, которым располагало общество, с одной стороны, и его лидеры — с другой. Расхождение в первоначальных устремлениях, которое наметилось между ними в ходе предварительной работы 1953—1955 гг., в дальнейшем углублялось и конкретизировалось, мешая достигнуть взаимоприемлемого компромисса. Общество всегда ждало от лидеров больше, чем те стремились ему дать. Поскольку же принципиальные политические решения (как, например, решение о культе личности) носили не вполне законченный характер, общественная мысль и общественное мнение развивали их до пределов ожидаемого, радикализируя и уточняя первоначальный замысел. Подобная трансляция почти всегда встречала сопротивление правящего центра, который за расширительной трактовкой своих решений видел (и не без основания) угрозу собственной власти. Поэтому, едва приняв решение, центр предпринимал действия, ограничивающие свободу его применения. В результате общество (прежде всего интеллектуалы) постоянно попадало в ситуацию обманутых надежд. Политические реформы, не касающиеся всерьез проблем власти, успеха не имели.

Социальные реформы, направленные на подъем жизненного уровня, несмотря на известную отдачу, тоже не прибавили авторитета руководству страны, но уже по другой причине: приносила свои неизбежные плоды патерналистская политика.

Реорганизации системы управления экономикой (из них самая крупная — создание совнархозов) часто несли в себе рациональное зерно, но вырванные из общего контекста преобразовательной политики (которая отличается, например, тем, что требует точного программирования как самих реформ, так и их возможных последствий), они сформировали достаточно серьезную оппозицию реформам среди слоя управленцев. Хозяйственные реорганизации и непоследовательность Хрущева в вопросах политики и идеологии, который то шел навстречу либеральной интеллигенции, то вставал на сторону более консервативно настроенного аппарата, способствовали усилению влияния номенклатурной оппозиции.

В то же время пределы возможного, которые продемонстрировал Хрущев в последние годы своего пребывания у власти, лишили его кредита доверия той части общества, которая сначала безусловно поддерживала новый курс лидера. Частые смены курса, обилие начинаний, которые как паллиативы были малорезультативны, постепенно сформировали в обществе комплекс усталости от реформ, тягу к стабильности и порядку. Этот комплекс стал социально-психологической основой, обеспечившей заинтересованным политическим силам победу не только над Хрущевым, но и в конечном счете над политикой реформ вообще.

Социокультурные предпосылки кризиса. Шестидесятые годы стали переломными в истории советского общества. До этого времени сложившаяся в СССР модель хозяйствования достаточно успешно решала встававшие перед страной задачи. К началу 60-х гг. в Советском Союзе ценой огромных усилий и жертв был создан мощный индустриальный и научный потенциал. Только на территории Российской Федерации функционировало свыше 400 отраслей и подотраслей промышленности, включая авто- и кораблестроение, нефтехимию и электронику. Страна первой в мире вышла в космос, овладела новейшими военными технологиями. Не менее впечатляющим результатом ускоренной модернизации по «социалистическому проекту» стала демографическая революция, изменившая жизнедеятельность и характер естественного воспроизводства населения. Советское общество стало не только индустриальным, но городским и образованным.

По данным ЮНЕСКО, в 1960 г . СССР делил 2—3-е место в мире по интеллектуальному потенциалу страны. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, сократилась с 80% (1928) до 25% к концу 60-х гг., а в промышленности и строительстве возросла с 8 до 38%. Соответственно изменилась и структура валового национального дохода: доля промышленности и строительства увеличилась с 29 до 42%, а сельского хозяйства, наоборот, уменьшилась с 54 до 24%.

Тем не менее к середине XX в. модернизирующие процессы в СССР были далеки от завершения. Советский Союз еще не был подлинно индустриальной державой. И в экономике, и социальной сфере оставалось много архаичных, доиндустриальных черт.

Экономика была плохо сбалансированной, требовала для своего роста постоянного наращивания производственных ресурсов. Тяжелая и сырьевая отрасли промышленности, а также военно-промышленный комплекс, представлявший собой «государство в государстве», совершенно замкнутую технологическую группу, развивались успешно, чего нельзя было сказать о гражданских отраслях машиностроения, практически лишенных притока новейших технологий и обреченных на отставание.

К 1970 г . СССР превосходил США по уровню производства угля, кокса, тракторов, цемента. Железной руды, к примеру, добывалось в 6 раз больше, чем в США, и примерно во столько же раз меньше производилось предметов потребления.

Гипертрофия добычи ресурсов и первичной обработки тяжелого машиностроения определяли максимальную энергоемкость производства. На Западе для производства одного килограмма потребляемой человеком продукции расходовалось четыре килограмма исходного материала, а в СССР — сорок.

Хронически отставал аграрный сектор экономики. Страна, имея более половины мировых площадей черноземов (в 1985 г . площадь всех сельхозугодий СССР составляла 607,8% млн. га, из них 227,1 млн. га пашни), не могла накормить население, создать надежную базу для развития индустрии и сферы услуг.