Георгий Холопов - Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)

Чугунов ушел, старательно прикрыв за собой массивную дверь. Почему-то он страшно разволновался, вот так, ни с того ни с сего, поведав Кирову о своей жизни!.. Человек он был суровый и жалеть себя не любил, да и не умел...

Он прошел в конец коридора, где в одной из пустующих комнат была устроена небольшая мастерская. Чугунов открыл дверь, на него пахнуло холодом. Стекла были покрыты инеем. Несмотря на это, он снял шинель и принялся было строгать доску, но руки не слушались его, коченели от холода. Тогда Чугунов отложил рубанок, открыл тумбочку и, похлопав в ладоши, достал бутылку с остатками спирта, налил себе полкружки и, запрокинув голову, одним махом опорожнил ее... На какое-то мгновение у него перехватило дыхание, брызнули слезы...

Потом он успокоился и ровненько выстрогал доску, положенную на верстак. Бондарное и столярное дело Чугунов любил горячей любовью рабочего человека, с детства привыкшего к труду. Вот уж второй год он был губернским военным комиссаром. Нелегкая работа выпала Чугунову: пришлось создавать совершенно новые военные органы, налаживать мобилизационную работу, формировать команды, подразделения и целые воинские части, заботиться об обеспечении их командирами, оружием, продовольствием, транспортом и техникой. В условиях гражданской войны это были трудные задачи... А он почти каждый день, когда ему удавалось, час-другой пропадал у себя в мастерской. Без физического труда Чугунов не мыслил своей жизни. Не потому ли в Астрахани он был одним из самых грозных людей для врага! Для тунеядцев и бездельников! Для буржуазии! В тиши мастерской, за работой, он отдыхал от служебных забот и волнений, собирался с мыслями, принимал решения.

Любил запах стружки, шуршание стружки под ногами.

После просторных, светлых и теплых комнат ревкома в кремле было холодно и неуютно. Все здесь выглядело непривычно. Давили тяжелые своды. Окна напоминали бойницы. Вместо письменного стола посреди комнаты стоял дубовый стол на тридцать - сорок человек, за которым, наверное, пировало не одно поколение кремлевских обитателей; вместо настольной лампы с абажуром горели толстые, перевитые золотой ниткой церковные свечи в массивных подсвечниках.

Налив чаю в кружку, Киров прошелся по кабинету. Постучал кулаком по стене. Стена была беззвучна, как гранит.

Дверь приоткрылась. Вошел командир Н-ского полка Савва Ионов.

- Могли бы вы, товарищ Киров, уделить мне несколько минут перед советом?..

- Прошу! - Киров поздоровался. - Только учтите, скоро начнется совет.

Ионов сел, закинул ногу на ногу, оперся руками на эфес шашки.

- Я вас не задержу... - По его лицу скользнула саркастическая улыбка. - А совсем еще недавно у всех находилось время для Ионова! Каждый считал за честь поговорить с Ионовым!.. Только с недавних пор, а точнее после создания ревкома, отношение к Ионову изменилось. Никто с ним не поговорит, не спросит совета. А ведь я боевой командир! На фронте командовал ротой. Трижды ранен. Имею награды...

Киров тоже сел. Отпил глоток чаю и отставил стакан. Командира Н-ского полка он знал мало. По ревкому ему больше приходилось иметь дело с комиссаром полка.

- Не жалует меня новое ревкомовское руководство!.. - с каким-то отчаянием проговорил Ионов.

- С чего вы это взяли? Лично я вижу вас второй раз, разговариваю с вами впервые, и пока у меня нет никаких оснований плохо относиться к вам, - горячо возразил Киров.

- Вам могли наговорить всяких гадостей про меня. Человек вы здесь новый, а недоброжелателей у меня хватает. Многим явным и тайным врагам досталось от Ионова! Хотя я молодой коммунист, но идеалы партии ставлю превыше всего, а это не всем нравится.

- Видите ли, товарищ Ионов, чтобы судить о человеке хорошо или плохо, надо его знать. А познаются люди лучше всего в деле. Вы согласны?.. Кстати, на ваш полк у нас есть определенные виды, в случае если белогвардейцы поднимут новый мятеж...

- Как подавлять очередной мятеж, Ионова, конечно, не забудут. А как что-либо другое, о нем никто и не вспомнит! - Он даже пристукнул шашкой об пол.

- Мне кажется, что вы страдаете излишней подозрительностью. - Киров внимательно посмотрел на своего собеседника, они встретились взглядами.

- Хорошо! - Ионов загадочно улыбнулся. - Почему же в таком случае, когда составляли огневую систему обороны города, к этому делу привлекли не меня, командира боевого полка, а людей, мало сведущих в военном деле? Вряд ли они вам были полезны.

- Атарбеков - преданный революционер, председатель нашего ЧК, - снова горячо возразил Киров. - Что же касается Чугунова, вы его знаете не хуже меня, он боевой военком, у него достаточный опыт по борьбе с белогвардейскими мятежами. Какие у вас есть основания не верить им?

- Не нравится мне система обороны, - сказал Ионов. - Атарбеков и губвоенком Чугунов, возможно, и честные коммунисты, но они плохо разбираются в планировке города, не знают особых астраханских условий. Один - приезжий, откуда-то с Кавказа, другой - бондарь с Форпоста... тоже, можно сказать, варяг...

Кирову неприятен был разговор, затеянный командиром Н-ского полка.

- Конечно, у нас никому не возбраняется любить свой город, свой край, - ответил Киров, - но важно - вы коммунист и это должны понимать хорошо, - чтобы эта любовь по поводу и без повода не превозносилась до небес. Это во-первых. А во-вторых, если плоха огневая система обороны города, так почему же вы не пришли ко мне раньше, а разговор этот затеяли только сейчас? У коммунистов другой принцип в работе: видишь, что плохо, приди, скажи, посоветуй, как сделать лучше, помоги. Ну а в данном, конкретном случае - не такая уж плохая у нас огневая система обороны. Специалисты дали высокую оценку нашей работе. А впрочем... чего нам гадать? Все это проверится в случае выступления белогвардейцев на их шкуре. Наш разговор мы потом продолжим. Согласны? Кстати, при подавлении мятежа проверится и настоящий патриотизм людей, их преданность идеалам нашей партии.

В дверях показался секретарь ревкома Баранов.

- Все уже в сборе, Сергей Миронович. Пришел и товарищ Мехоношин.

Киров молча кивнул ему. Баранов тихо прикрыл дверь за собой.

- Хорошо, - сказал Савва Ионов, вставая. - Я бы хотел вас просить только об одном: при распределении участков обороны дайте моему полку действительно центральный участок. Это я заслужил.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В четвертом часу утра, после окончания работы совета штаба обороны, командиры и комиссары ушли в свои полки, батальоны и отряды. На охрану почты и телеграфа, государственного банка, красноармейских казарм поротно уходил Караульный полк, на охрану заводов - моряки Астрахано-Каспийской флотилии. Разоружить мятежную 1-ю запасную батарею тяжелой артиллерии шел отряд Командных курсов, 45-й пехотный полк - батальон Реввоенсовета... В кремле оставались Сводный Коммунистический отряд Аристова, Железный полк, Легкий артиллерийский полк, отряд моряков Ульянцева и рабочий отряд Нефедова. Это были ударные части. В случае выступления белогвардейцев они должны были принять на себя всю тяжесть борьбы.