Георгий Холопов - Огни в бухте (Дилогия о С М Кирове - 2)

Было половина шестого. Солнце еще не успело подняться высоко, но уже было белое, раскаленное, день опять ожидался душный и горячий.

В лощине у самого берега росли до двадцати низкорослых гранатовых и инжирных деревьев. Севернее по берегу виднелись скалы. Много скал, покрытых побуревшим мхом, выступало и из воды.

Среди деревьев мелькала палатка, чья-то легковая машина.

- Нас уже опередили. Кто-то здесь с ночи, с ночевкой. Это очень даже разумно: выспаться на вольном воздухе, а на зорьке пострелять. - И, весь в нетерпении, Сергей Миронович открыл дверцу, опустил ногу на подножку.

- Не понять только, чья машина... - Тигран выехал на берег, круто развернул автомобиль и почти влетел в гущу деревьев, на излюбленное место стоянки Кирова. - Ахундовская машина!

Да, это был лимузин главного геолога Азнефти Балабека Ахундова. Из машины, протирая глаза, вышел шофер и направился к Тиграну.

- Доброе утро, Ибрагим! - весело приветствовал его Тигран. - Хозяина привез? Одного? С компанией?

- С компанией. - Ибрагим остановился на полпути и стал раскланиваться.

- Что, давно ушли? - Киров нагнул ветку и стал выбирать спелый инжир.

- Спят еще немножко, - кивнул Ибрагим на палатку.

В это время из палатки - она стояла тут же, недалеко, шагах в сорока, - показалось заспанное лицо молодой женщины. Она равнодушно оглядела приезжих, зевнула и крикнула Ибрагиму:

- Шофер, где у нас нарзан? Принесите бутылочку.

Ибрагим поспешил к морю, вынул из воды нарзан, откупорил бутылку и поднес женщине, которая тотчас скрылась в палатке, плотно задернув за собой пикейное одеяло, висевшее над входом. Ибрагим вновь стал на прежнее место, на полпути от одной машины к другой, и все наблюдал за приезжими охотниками, готовый отвечать на все их дальнейшие расспросы.

Но охотники спешили, им было некогда. Киров раздевался и объяснял Петровичу условия местной охоты. Он скинул сапоги, засучил брюки до колен и, закинув на плечо сумку и патронташ, взял ружье, пошел к морю.

Вода была чистая и теплая. У самого берега блестели ракушки, рыскали мелкие рыбешки.

Разглаживая рукой волосы, жадно вдыхая морской воздух, Киров вошел в воду, крикнув Крыловым:

- Потом покупаемся? Хорошая вода. Ах и вода! - И обернулся к шоферу: - Идем, Тигран!

- Дела у меня, Сергей Мироныч, мне никак нельзя.

- Потом все вместе займемся хозяйством. Пошли!

- Я догоню вас, вы идите.

- Тогда жди сигнала. Приходи за дичью! - Киров крикнул Крыловым: - Я пойду берегом, вы идите в обход!

Фома Матвеевич достал из машины свою тяжелую сумку, подозвал Тиграна, открыл сумку; там были две бутылки красного вина и бутылка зеленоватой карабахской араки.

- Это к обеду. Ты возьми и закопай бутылки на дно, в песок, там будут как в леднике.

- Да я прямо в воду положу!

- Ты меня слушайся, старого пьяницу. Я всегда на охоте так делаю. И, похлопав Тиграна по плечу, захватив пустую сумку, багермейстер побежал вслед за братом.

- Вот я и остался один! - сказал Тигран.

Он положил бутылки на брезент и сел, скрестив ноги.

Ибрагим подошел и прилег рядом.

- Что - с девками приехали? - спросил Тигран.

- С девками, - уставившись в одну точку, глухо ответил Ибрагим.

- А кто там еще, кроме хозяина? Тоже из Азнефти?

- Нет, чужой, какой-то рыжий... Карлом зовет его, колбасник какой-то. Нового друга нашел. Только и развозишь их по ночам.

- Раньше вас здесь никогда не видели, - сказал Тигран.

- А мы всегда дальше Килязей едем. Туда, кроме нас, никто не ездит. А меня даже подальше отсылает. В позапрошлый раз выдумал, говорит: "Езжай в Хачмас (до Хачмаса, сам знаешь, восемьдесят верст!), яблок привези". В тот раз и в Дербент погнал - узнать, не поспел ли виноград.

Вид у Ибрагима был болезненный, усталый и безразличный. Ему было лет сорок, но выглядел он много старше. Кое-что Тигран знал из его жизни большая семья, больные дети, но о главном горе и не догадывался.

- Почему такой бледный? Ты что, больной? - спросил Тигран.

- Если правду сказать, Тигран, замерз я в машине. Ночь была холодная, а сам я видишь как легко одет. Хорошо бы чего-нибудь сейчас выпить!.. Покушать бы хорошо!.. Они все, что привезли с собой, в палатку забрали. А я все в машине. Я все молчу. Молчу, потому что нигде нет другой работы, Тигран.

Тигран подержал в руке бутылку с аракой и решительно протянул руку:

- Давай пробочник!

- Нет, не надо, Тигран. - Ибрагим отстранил его руку.

- Давай, давай! Сергей Мироныч не такой человек.

Он вытащил из машины корзину, отрезал чурека, сыру, достал огурцов и, налив рюмку араки, все это поставил перед Ибрагимом.

С жадностью Ибрагим выпил и стал есть хлеб с сыром.

"Как голоден человек!" У Тиграна такая злость поднялась против главного геолога, спящего сейчас в палатке, что он выругался по его адресу; потом, вскочив, нервно заходил около машины и, думая о том, чем бы помочь Ибрагиму в его беде, решил, что обо всем расскажет Сергею Миронычу. И, подумав, что, конечно, Сергей Мироныч не оставит человека в беде, велит Ибрагима перевести на машину к хорошему начальнику, он успокоился сам, успокоил и шофера, предложив ему еще хлеба и сыру.

- Надо веточек набрать... Разобрать вещи... Раков наловить... Настругать шомполы... Бутылки закопать... Пойти за дичью и потрошить ее. Вот, Ибрагим, сколько у меня хлопот!

- Хорошо тебе, Тигран, у Кирова. Ты у него что сын родной. Еще в прошлом году бегал с беспризорниками, а теперь ты вон какой, вон у кого работаешь.

- А с нового года я и учиться пойду, Ибрагим, - похвастался Тигран. Сергей Мироныч посылает. У меня и учитель есть, в рабфак готовит. Буду знаешь кем? Архитектором! Дома буду строить, такие красивые и большие, какие никогда и никто не строил.

Где-то раздался выстрел.

Тигран вскочил.

- Слышишь? Сергей Мироныч начал!

Раздался второй и третий выстрел.

Из палатки, натягивая на себя рубаху, вышел Балабек Ахундов грузный, широколицый, в пенсне. Вслед за ним в купальных костюмах выбежали две молодые женщины и, схватившись за руки, запрокинув головы, побежали к морю.

Из палатки вышел Карл Гюнтер. В руках у него была гитара и салфетка. Помахав салфеткой, он крикнул:

- Шофер, наберите инжира!

3

Родина Тиграна - Нагорный Карабах. Деревушка его ютилась в горах, меж самых причудливых скал. Домишки здесь были приземистые и маленькие, слепленные из кизячных кирпичей, конюшнями и дворами для овец служили простые пещеры, а там, внизу, среди стремительных и яростных потоков, низвергавшихся с горных вершин и широко разливавшихся весной, лежали пашни, виноградники, тутовые сады, и вся долина была покрыта благоухающими цветами.

Народ в этих местах жил крепкий, здоровый, храбрый, и столетние старцы, подобные юношам, совсем не были редкостью. Здешние ковры, шелка и шелковые платки, а также гончарные изделия, вина и арака пользовались большой славой в окрестных городах, а порою эта слава доходила и до купцов Баку и Тифлиса.