Ю Фельштинский - Разговоры с Бухариным

33. "К сожалению, записи наших разговоров я уничтожил в 1936 г., когда ГПУ пыталось похитить у меня архивы Троцкого, но память у меня хорошая", — сообщает Николаевский в письмах (см. АМИСИ, кол. Суварина, п. 1. Письмо Николаевского Суварину от 12 июля 1958; АМИСИ, кол. Эстрина, п. 65; также: АГИН, ящ. 500, п. 29. Письмо Николаевского Максу Шахтману от 1 января 1965, 1 л.). Память у Николаевского была действительно поразительная. "Его особенно сильной стороной является феноменальная, почти фотографическая память", — писал о Николаевском В. С. Войтинский (АМИСИ, кол. В. С. Войтинского, п. 2. Письмо Войтинского доктору Джозефу X. Виллитсу, фонд Рокфеллера, от 3 февраля 1941. На англ. языке).

Современника тех событий, хорошо знавшего Николаевского, сотрудника Гуверовского института Сидни Хука (недавно скончавшегося), я спросил о том, насколько следует считать основательными опасения Николаевского относительно возможной кражи в те годы бумаг его архива. Хук ответил, что кражи бумаг политических противников заграничной агентурой НКВД в то время были банальной повседневностью, и опасения Николаевского были более чем оправданны.

На мой вопрос, мог ли Николаевский выдумать эпизод с Бухариным, Сапир ответил следующее: "Я не знаю ни одного случая, чтобы Николаевский выдумал ту или иную информацию. Он мог увлекаться, он мог быть несправедливым в своих оценках, но выдумщиком он не был" (Архив автора. Письмо Сапира от 18 июня 1989, 1 л.). АМИСИ, кол. Войтинского, п. 2. Письмо Николаевского Войтинскому от 15 января 1941.АГИН, ящ. 479, п. 13. Письмо Николаевского Фишеру от 14 декабря 1965, с. 1–2.

С годами газета "Социалистический вестник" стала ежемесячным бюллетенем. В 1965 году она выходила уже лишь четыре раза в год в виде журнала. Вызвано это было тем, что старое поколение меньшевиков вымирало. Заменять ушедших было некем. Декабрьский выпуск журнала 1965 года стал последним. Со смертью Николаевского издание журнала прекратилось.

Бухарин об оппозиции Сталину. Интервью с Николаевским — "Социалистический вестник", сборник 4. Декабрь 1965, с. 81–102. Английский текст интервью, вышедший несколько раньше, см. в кн. Power and the Soviet Elite. The Letter of an Old Bolshevik and the other essays by B. I. Nikolaevsky. Frederick Praeger publishers, New York — Washington — London, 1965. См. Приложение 5, где кроме этого опубликованного ранее текста приводится еще и сводный черновой текст записей Николаевского, использованных для этого интервью. Черновики, представляющие собою машинопись, хранятся в коллекции Николаевскою, ящ. 522, п. 19. Время их написания относится к 1965 году. Из двух вариантов черновиков мною составлен один сводный, по возможности не повторяющийся текст.

39 История написания Николаевским этих воспоминаний легко прослеживается по ею письмам. Решение написать воспоминания о Бухарине было принято Николаевским, видимо, в 1959 году. (См. АГИН, ящ. 472, п. 32. Письмо И. М. Бергера Б. И. Николаевскому от 18 декабря 1961 года, с 3; там же. Письмо Б. И. Николаевского И. М. Бергеру от 3 февраля 1961го да, 1 л.; там же, Письмо Б. И. Николаевского И М. Бергеру от 30 апреля 1961 года, 1 л.; там же, письмо Б. И. Николаевского И. М. Бергеру от 6 июля 1961 года, 1 л.; АМИСИ, коллекция Б. К. Суварина. Письмо Б. И. Николаевского Б. К. Суварину от 13 июля 1963 года). Однако в это время начинает давать о себе знать возраст Николаевского. "Моя работоспособность сильно упала", — пишет он в 1963 году (АГИН, ящ. 504, п. 34. Письма Б И. Николаевского от 31 августа 1963 года, 1 л.). В результате воспоминания о Бухарине появились не в форме статьи, а в виде интервью, которое давалось по-английски (русского текста интервью вообще не существо-вало, и в "Социалистическом вестнике" материал печатали в переводе с английского): "Русскою текста интервью нет и никогда не было. Надо переводить и притом точно, так как оно выйдет и на других языках и пере-воды будут сопоставлять. Для русского издания я дам особое предисловие […] Таким образом, надо переводить — если печатать. (АГИН, ящ. 301, п 24. Письмо Б. И. Николаевского С. М. Шварцу от 4 августа 1965 года, с 1–2). Но даже предисловие для русского издания Николаевский не написал, уже не было сил — оставались считанные недели до его смерти.

40. "Дорогой С. М |Шварц],- пишет Николаевский в письме редактору "Социалистического вестника", — прилагаю: […] [английскую] корректуру моего "интервью" о Бухарине. […] [Северин] Бялер [."1 убедил меня дать это "интервью". Но недовольство у меня осталось и теперь, хотя я сильно переработал первоначальный текст, кое-что выбросил, многое прибавил [..] Этими частях и "интервью" я недоволен и в теперешней редакции. Думаю, что причина не только во мне, а в моем неумении передать, что я тогда видел и слышал, но и в сложности этого слышанного, в противоречивости настроения самого Бухарина. Бухарин, конечно же, мне говорил далеко не все и не обо всем, к чему его подводили наши тогдашние разговоры, но он, для меня это несомненно, хотел показать, как велико значение того основного, за что он там вел борьбу, а именно — нарастание антигуманистической стихии, которая несет огромную опасность не для России только, но и для всего поступательного развития человечества И поэтому особенно часто возвращался к этой теме." (АГИН, ящ. 501, п 24. Письмо Б. И. Николаевского С М. Шварцу от 26 июля 1965 года, с. 1); "Лучше, чем кто-либо я вижу недостатки моего "интервью". […] Я написал к сроку. […] Переделывать я не могу. Нет времени. […] Правил много раз. Выслушал много мнений. Очень хотел взять обратно из книги. Помимо всего прочего, в моих глазах тогдашние беседы Бухарина со мною были его завещанием, правда, во многом недосказанным до конца, быть может, в некоторых частях даже недодуманным, но отражавшим его подлинные искания. И даже не его одного лишь. Он совсем не случайно раза два обмолвился: "мы с Алексеем [Рыковым]". А как-то раз сказал: "Что мы с Вами все торгуемся, давайте поедем куда-нибудь на Средиземное море, я буду писать, что Вы не согласны, Вы пишете то же [самое] своим, и поживем так месяца два, отдохнем л наговоримся вдоволь". Это было сказано в шутливой форме, но такой, которая не скрывала серьезного зерна. Ему явно хотелось высказаться, поделиться результатами своих многолетних дум, и в то же время он явно боялся говорить откровенно: слишком часто и сильно он за свою откровениость страдал. Один из других большевиков, с которыми я тогда встречал ся, как-то мне о нем сказал: "Вот, сколько его били, а ему все неймется!" Таким образом, в известном смысле судьба сделала меня как бы душеприказчиком Бухарина" (АГИН, ящ. 501, п 24. Письмо Николаевского Шварцу от 4 августа 1965, с. 1–2); "Вообще говоря, той моей статьей ("интервью") я очень недоволен: много не сказал, вспоминаю позднее" (АГИН, ящ. 476, л. 34, Письмо Николаевского от 19 сентября 1965, с. 1–3).

41. 28 чая 1965, № 21, с. 6.

42. "В том. что Горький был отравлен, я уверен. Бухарин в 1936 г. мне рассказал, что конституцию писал он с Радеком. В числе деталей на мой вопрос сказал, что предполагается легализация союза беспартийных для того, чтобы были другие списки, и что во главе них должны были встать Горький, Павлов, Карпинский, Бах и др. академики. К сожалению, прибавил Бухарин, Павлов и Карпинский умерли. Вскоре умер и Горький" (АГИН, ящ 508, п. 2. Письмо Николаевского Валентинову от 1 сентября 1954, с. 1);