Юрий Звягин - ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории

Святослав сидел явно где-то в другом месте, из которого в Днепр можно было попасть вниз по течению. Где? Сейчас предлагается несколько вариантов, однако ни один из них не кажется мне достаточно достоверным, так что оставим в данной работе вопрос без ответа. Укажу только, что и с другими отождествлениями названий Константина с реальными населёнными пунктами не всё очевидно. Например, увидеть в Телиутце Любеч!.. Фантастичность этого признают даже те историки, которые во всём стоят на позициях традиционалистских (читай – норманистских). К примеру, Г. Г. Литаврин в своих комментариях к упомянутому переводу пишет: «Наиболее распространено идентификация топонима *Телиутца с древнерусским "Любеч ", хотя с формально лингвистической точки зрения соответствие *Телиутца – "Любъчь" необъяснимо (остаётся лишь допустить, что греческая передача этого названия подверглась существенным искажениям…» . Ну допустить, конечно, можно всё, что тебе хочется. В том числе и то, что названия, господам норманистам угодные, император привёл «правильно», а неугодные – нет. Только к науке это имеет мало отношения.

Норманисты ещё любят козырять другим местом из Константина – описанием Днепровских порогов. Вернее, их именами. По их утверждению, имена эти могут читаться только из скандинавских языков. А стало быть, раз пороги названы по-скандинавски, скандинавы тут и ходили!

Что ж, посмотрим, так ли это.

«Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому Эссупи, что по-русски и по-славянски значит «не спи». Этот порог настолько узок, что не превышает ширины циканистирия; посредине его выступают обрывистые и высокие скалы наподобие островков. Стремясь к ним и поднимаясь, а оттуда свергаясь вниз, вода производит сильный шум и (внушает) страх… Пройдя этот порог, они достигают другого порога, называемого по-русски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит «остров порога». И этот порог подобен первому, тяжёл и труден для переправы… Подобным же образом проходят и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски значит «шум порога». Затем так же (проходят) четвёртый порог, большой, называемый по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть, потому что в камнях гнездятся пеликаны… Прибыв к пятому порогу, называемому по-русски Варуфорос, а по-славянски Вульнипраг, потому что он образует большую заводь, и опять переправив однодеревки по изгибам реки, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, по-русски называемого Леанти, а по-славянски Веруци, что значит «бурление воды», и проходят его тем же образом. От него плывут к седьмому порогу, называемому по-русски Струкун, а по-славянски Напрези, что значит "малый порог"» [68] Константин Багрянородный. Указ. соч. .

Император передаёт названия порогов так, как, очевидно, услышал от информатора. Кто был этот информатор, не известно. Но по крайней мере очевидно, что первыми стоят названия «по-русски». То есть именно эти названия считались главными для того человека, который рассказывал о них Константину. Из чего историки делают вывод, что это был рус.

Остаётся выяснить, кто такие были русы. А вот это до сих пор остаётся неясным. Конечно, в любой популярной книжке вы прочтёте о том, что русы – это скандинавы. И даже, скорее всего, наткнётесь на утверждение, будто произошло это название от заимствования восточными славянами у финнов слова «руотси», каковым наши северные соседи и до сих пор именуют шведов. А финское название будто бы происходит от древнегерманской основы «ropru» в значении что-то вроде «гребец» (древнешведский и другие диалекты выделились из общегерманского лишь в X-XI веках). Де приходили к финнам викинги (Г. С. Лебедев утверждает, правда, что не они, а ещё их предки «вендельского периода») на своих судах и звались гребцами. Финны их стали так же называть, а потом и славяне тоже. После чего викинги взяли власть в восточнославянских землях и слово «русы» перешло на князя и его дружину. А ещё позже – на всех подданных этого князя. Причём потому, что они были подданные, находящиеся в зависимости, их начали звать «русские», то есть принадлежащие русам.

Примерно так можно изложить суть господствующей до сих пор норманнской теории. Хотя прорехи в ней видны невооружённым глазом. К примеру, нигде не зафиксировано, чтобы скандинавские мореплаватели звали себя «гребцами» в других странах. Да и в самой Скандинавии древнейшее использование слова с корнем «грести» в качестве обозначения похода зафиксировано в рунической надписи первой половины XI века («han. uas. buta. bastr. i rutpi (i rodi). hakunar – он был лучшим из бондов в походе Хакона») . А так, викингами они именовались, то бишь походниками. Почему для финнов должны были сделать исключение, не ясно.

Вот, если бы слово это из финского читалось… Но чего нет, того нет. Так что оставим на совести финнов (вернее, западных финнов) вопрос: почему они именуют шведов «руотси» (кстати, так же они называли и земли будущей Ливонии, и некоторые исследователи переводят это как «Скалистая земля»)? Так же, как и то, почему для них и эстонцев русские – «вени». Кстати, для карелов «руотси» – это уже и шведы, и русские. Хотя сомнительно, что русские в Карелию на гребных судах приходили. Что-то не помню я особых гребных походов в том направлении. По крайней мере в Новгородской первой летописи о речных судах пишут в связи с торговлей новгородцев с Готландом и Данией или в связи со шведскими походами к Ладоге. И всё. А ведь это уже куда более позднее время. Так кого же тогда из русских карелы звали гребцами?

Зато «русы» (точнее, росы, как их на самом деле именовали в Византии и как пишет Константин) прекрасно переводится без всякого посредничества из североиранских, то есть скифо-сарматских языков. Это означает «светлые» – «ruxs/roxs». Вполне подходящее название для господствующего слоя. И контакты славян на южных рубежах с североиранцами имеют несравненно более древнюю историю, чем на северных границах – со скандинавами. Причём доходят эти контакты и до времён летописных. Ведь аланской (то есть сарматской) являлась знаменитая салтово-маяцкая культура на Дону, а салтовские вещи находят даже в Ладоге, не говоря уж о Среднем Поднепровье. Там салтовской керамики, к примеру, в VIII – начале IX века – до 40 процентов. Чтобы мне не отвлекаться на постороннюю тему, почитайте хотя бы из общедоступного Е. С. Галкину [69] Галкина Е. С. Тайны Русского каганата. М.: Вече, 2002. . При этом прошу учесть, что пишет не популяризатор, а учёный-историк, много лет занимающаяся салтово-маяцкой культурой.

А мы пока вернёмся к названию порогов. Норманисты из скандинавских языков объясняют относительно неплохо пять названий: Улворси (Holmfors – Островной водопад), Геландри (Gaellandi – звенящий), Варуфорос (Barufors – Волновой водопад), Леанди (Le(i) andi – Смеющийся), Струкун (Strukum – В теснине). Насчёт Айфура существует аж две гипотезы (Aei(d) fors – Водопад на волоке или Aifor(r) – Вечностремительный), но самих же норманистов ни одна до конца не устраивает. Слабое место первой: волок – это путь по суше. Второй: прилагательные во времена викингов не использовались для топонимов. Эссупи вообще никак не объясняется. Да и с другими не всё так чисто. К примеру, Леанди никак не соответствует «Бурлению воды», как его перевели для Константина. А вот «славянское» Веруци как раз вполне соответствует древнерусскому «вьручии» (кипящий, пузырящийся). Варуфарос – Волновой водопад – это тоже какая-то тавтология. Славянское значение соответствует переводу «Вольный порог», так как дальше большая заводь. В то время как большинство остальных названий «по-русски» и «по-славянски» совпадают с их греческим переводом. И ещё: у Варуфорса и Струкуна основы для перевода – древнеисландские, а не древнешведские. Оно, конечно, языки в то время ещё не разъединились, но всё же то, что звучало в исландском диалекте, не обязательно было в шведском. А уж исландцы, точно, порогов на Днепре не называли!