Дмитрий Иловайский - Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю)

Обращение хазарской династии в иудейство, по некоторым признакам, неблагоприятно повлияло на дальнейшее развитие государства. Между тем как царь был иудеем, войска его состояли преимущественно из магометан и язычников; собственно же еврейское население, рассеянное в хазарских городах и занятое своими меркантильными интересами, представляло, конечно, весьма слабую опору для поддержания государственного единства и могущества. Соперничество разных религий не могло содействовать образованию одной полной нации, и Хазарское государство до конца осталось собранием разных народностей. Постепенному упадку хазарского могущества способствовало и само раздвоение власти. В руках верховного кагана (хазар-хакана, по Ибн-Дасту) с течением времени осталась власть почти номинальная, хотя особа его и была окружена чрезвычайным почитанием; а действительная власть сосредоточилась в руках его наместника, начальствовавшего над войском. Последний назывался по Константину Багрянородному просто пех (то есть бег), по Ибн-Фадланну хакан-бег, а по Ибн-Дасту, иша (то есть почти то же, что шах, как объясняет г. Хвольсон в своей книге об этом писателе, стр. 56). Подобное раздвоение власти, конечно, имело свою долю участия во внутренних смутах и разложении государства.

Мы думаем, что некоторый упадок хазарского могущества обнаружился уже в первой половине IX века по поводу построения крепости Саркела.

1 Не могу при этом не заметить, как филология, ложно применяемая, поддерживает эту сбивчивость. Например, мы знаем филологов, пользующихся известностью, которые продолжают рассуждать о финском происхождении Хазар на основании одного только названия их города "Саркел", толкуя его корни из финских наречий и преимущественно из Вогульского. Но, во-первых, эти филологи не подозревают того, что в данном случае название прикавказского народа Казиров перешло на пришлых из-за Каспийского моря Турок (впрочем, вина такого недоразумения падает на недостаток собственно исторической критики источников); а во-вторых, от Казар, кроме Саркела, осталось еще несколько названий географических и личных. Наконец, и само слово Саркел можно еще с большим успехом толковать из языков турецко-татарских (к чему склоняется и Леберг в своем исследовании о Саркеле); напомним только об участии татарского слова кала, означающего крепость, в названии некоторых черноморских городов позднейшего турецко-татарского периода (Чуфут-кале, Ени-кале, Сухум-кале и пр.). При решении подобных вопросов не надобно упускать из виду и родство многих корней в наречиях финского и тюркского семейства, а также переход названий, особенно географических, от одного народа к другому; хазары же являются смесью пришлых Турок с разными туземными элементами, каковы угорский, славянский и особенно черкесский.

2 Большое количество подобных свитков и надписей собрано было трудами еврея Фирковича. Выводы из этого собрания см. в сочинении г. Хвольсона: Achtzehn Hebraishe Grabschriften aus der Krim ( Memoires de l'Acad. VII-е serie. T. IX). Впрочем, г. Фиркович позволил себе внести много подделок в свое собрание, как это доказано преимущественно трудами г. Гаркави.

3 Хотя г. Хвольсон в своем сейчас названном труде и настаивает на том, что ответ хазарского царя Иосифа испанскому еврею Хасдаю, заключающий упомянутую легенду, представляет подлинный памятник; но мы пока считаем недостаточно опровергнутым то мнение, по которому этот ответ есть не более как мистификация, сочиненная каким-нибудь ученым Евреем (русский перевод его см. в Чт. Общ. Ист. и Др. Росс. 1847. No 6).

4 В другом месте Ибн-Фадлан говорит: "Хазаре и царь их все Евреи". Но тут под словом Хазаре должно разуметь также двор или хазарскую аристократию, как это с вероятностью толкует г. Гаркави (Сказания мусульманских писателей о Славянах и Руссах, 108). Вообще все арабские известия согласны в том, что иудейскую религию исповедовала наименьшая часть Хазар (см. Лерберга, 349).

V

Хазарский Саркел, построенный для защиты от Печенегов и Руси. Посольство Русского кагана в 839 году. - Ряд известий о Роксаланском или Русском народе от I до IX века включительно

Около 835 года Хазарский каган и Хазарский бег (рес), по рассказу Константина Багрянородного, прислали к императору Феофану послов с просьбой построить им на Дону крепость. Император исполнил их просьбу и отправил на своих хеландиях спафарокандидата Петрону с мастерами и рабочими. В Херсоне Петрона пересел на плоскодонные суда, которые могли ходить по Азовскому морю и по реке Танаису. Он доплыл до назначенного места этой реки и здесь остановился. Так как в том краю не оказалось камня, годного для зданий, то Греки устроили печи, приготовили кирпичи, и затем воздвигли крепость, названную Саркел, что значит "Белая Гостиница", по объяснению Константина (а в русской летописи "Бела Вежа"). Современник Константина Леонтий (один из продолжателей Феофана), сообщающий то же известие о построении этой крепости только в более коротких словах, прибавляет, что в Саркеле находился хазарский гарнизон в 300 человек, которые время от времени сменялись. С построением Саркела связана важная перемена в жизни Херсонеса Таврического. Дотоле, как известно, этот город с своей областью пользовался автономией: внутренними делами его заведовали городские патриции под председательством выбранного из их среды протевона. По совету Петроны, воротившегося из своей экспедиции, Феофан, чтобы иметь Херсон в полной своей власти, назначил туда императорского наместника или стратига, которому подчинил протевона и патрициев. Первым херсонским стратигом был назначен тот же Петрона, как хорошо знавший местные дела; причем из спафарокандидатов он был повышен в следующее достоинство, то есть протоспафария.

Для защиты от какого народа построена была крепость Саркел?

Главный источник, то есть Константин Багрянородный, ничего не говорит на этот счет; но он указывает на Саркел как на пограничную крепосгь с Печенегами, обитавшими к западу от Дона; а Кедрен, писатель XI века, уже прямо говорит, что Саркел был построен для защиты от Печенегов. На это Лерберг в своем исследовании "О положении Саркела" заметил, что в эпоху его построения Печенеги кочевали в степях поволжских, то есть к северу от Хазарского государства; а на западную сторону Дона они перешли несколько позднее; следовательно, эта крепость не имела целью защиту от Печенегов. По его мнению, еще менее могла она иметь в виду защиту от Руссов. Но при более точном и беспристрастном рассмотрении обстоятельств, то и другое его положение должно оказаться несостоятельным.

Недаром Саркел стоял на судовом ходу Азовского моря в Каспийское: он, конечно, стерег этот важный путь. По всем признакам он находился там, где караваны должны были оставлять Дон и волоком перетаскиваться в Волгу, то есть около того места, где эти две реки близко подходят друг к другу. Этот волок служил, конечно, главным средством защиты против судовой рати, так как Турко-Хазары сами не были искусны в судоходстве и не имели флота. Саркел преграждал дорогу Руссам, которые из Азовского моря Доном и Волгой переходили в Каспийское море с целью грабежа; следовательно, он должен был охранять от их нападений столицу Хазарского царства Итиль. Лерберг отрицал такое предположение, как последователь норманской школы. (Ведь Руссы, если верить известной басне, еще не существовали на Руси в первой половине IX века: они только во второй его половине были призваны из-за моря!) Но для нас немыслимы народы и государства, внезапно упадшие с неба. Подтверждением нашего мнения о назначении Саркела защищать Хазарию от Руси служат последующие события.