Игорь Кузнецов - Засекреченные трагедии советской истории

Тухачевский прежде всего заявил: «У меня была горячая любовь к Красной Армии, горячая любовь к отечеству, которое с гражданской войны защищал… Что касается встреч, бесед с представителями немецкого генерального штаба, их военного атташе в СССР, то они носили официальный характер, происходили на маневрах, приемах. Немцам показывалась наша военная техника, они имели возможность наблюдать за изменениями, происходящими в организации войск, их оснащении. До прихода Гитлера к власти наши отношения с Германией были взаимно заинтересованные».

Аналогичные показания об отношении к Родине дали Уборевич, Корк, Фельдман, Якир, Путна. Якир сообщил, что учился в 1929 г. в академии генерального штаба Германии, читал там лекции о Красной Армии, а Корк некоторое время исполнял обязанности военного атташе в Германии.

Разделяли ли подсудимые взгляды лидеров троцкизма, правых оппортунистов, их платформы? На этот вопрос Тухачевский ответил: «Я всегда, во всех случаях выступал против Троцкого, точно так же выступал против правых».

Путна не отрицал «наличие связей» со Смирновым, Фельдманом, Пятаковым. Характер этих связей не выяснялся.

Было выдвинуто и другое тяжкое обвинение — вредительство с целью ослабления мощи Красной Армии. Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич разъяснили, что строительство военных объектов, реконструкция железнодорожных узлов, формирование воздушно-десантных частей, действительно, шло медленно. Были недостатки и упущения в боевой подготовке войск. Тухачевский пояснил: «Если бы немного поднажали и дополнительные средства нам дали, наше положение чрезвычайно сильно выиграло бы».

Вредительство со стороны Тухачевского и активно поддерживавших его Уборевича и Якира расценивалось как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счет сокращения численности и расходов на кавалерию. С резким осуждением такой концепции выступил на суде С. М. Буденный.

Ульрих неизменно спрашивал: «Вы подтверждаете показания, которые давали на допросе в НКВД?» Когда Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич пытались что-то разъяснить, Ульрих обрывал: «Вы не читайте лекций, а давайте показания». Однако подсудимые продолжали утверждать, что они правы, что будущая война будет войной моторов.

Был ли у подсудимых сговор по поводу отстранения К. Е. Ворошилова от руководства Красной Армией? Тухачевский, Уборевич, Корк, Путна признали, что разговоры об отстранении Ворошилова между ними велись. Уборевич уточнил: «нападать на него по существу уговорились с Гамарником, который сказал, что крепко выступит против Ворошилова в правительстве».

Почему хотели выступить против Ворошилова? Какие ошибки и упущения могли быть поставлены в вину наркому? На суде этого не выясняли. Желание же подсудимых обратиться в правительство расценили как вынашивание террористических намерений в отношении Ворошилова.

Когда подсудимым предоставили последнее слово, все они, за исключением Примакова, заявили о своей преданности делу революции, Красной Армии, лично товарищу Сталину.

Невероятным по своему содержанию оказалось последнее слово Примакова: «Я должен сказать последнюю правду о нашем заговоре. Ни в истории нашей революции, ни в истории других революций не было такого заговора, как наш, ни по целям, ни по составу, ни по средствам, которые заговор для себя выбрал. Из кого состоит заговор? Кого объединило фашистское знамя Троцкого? Оно объединило все контрреволюционные элементы, все, что было контрреволюционного в Красной Армии, собралось в одно место, под одно знамя, под фашистское знамя Троцкого. Какие средства выбрал себе заговор? Все средства: измена, предательство, поражение своей страны, вредительство, шпионаж, террор. Для какой цели? Для восстановления капитализма. Путь один — ломать диктатуру пролетариата и заменять фашистской диктатурой. Какие же силы собрал заговор для того, чтобы выполнить этот план? Я назвал следствию больше 70 человек-заговорщиков, которых завербовал сам или знал по ходу заговора… Я составил себе суждение о социальном лице заговора, то есть, из каких групп он состоит, его руководство, центр. Люди, входящие в заговор, не имеют глубоких корней в нашей Советской стране потому, что у каждого из них есть своя вторая родина: у Якира — родня в Бессарабии, у Путны и Уборевич — в Литве, Фельдман связан с Южной Америкой не меньше, чем с Одессой, — с Прибалтикой не меньше, чем с нашей страной…».

Организаторы этого судилища пришли в восторг. Торжествовал и следователь Авсеевич, подготовивший Примакова к такой речи в суде.

Каким мог быть приговор? Его содержание было предрешено приказом наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова № 96 от 12 июня 1937 г.

В нем сообщалось: «С 1 по 4 июня с.г. в присутствии членов правительства состоялся Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. На заседании Военного совета был заслушан и подвергнут обсуждению мой доклад о раскрытой Народным комиссариатом внутренних дел предательской контрреволюционной фашистской организации, которая, будучи строго законспирированной, долгое время существовала и проводила подлую, подрывную, вредительскую и шпионскую работу в Красной Армии».

11 июня 1937 г. Специальное судебное присутствие Верховного Суда Союза ССР признало всех подсудимых виновными в нарушении воинского долга и присяги, измене Рабоче-Крестьянской Армии, измене Родине и постановило всех подсудимых лишить воинских званий и приговорить всех к расстрелу.

12 июня 1937 г. приговор был приведен в исполнение. Для чего же был затеян весь этот липовый, жестокий и циничный процесс? Ведь для вынесения смертного приговора не имели реального значения никакие логические, вещественные или документальные доказательства существования «военного троцкистского центра», потомуу и не были допущены к участию в процессе ни прокурор, ни адвокат, ни свидетели.

Сталин занимался этим делом лично. Раньше об этом можно было догадываться, теперь, по письму Примакова, можно считать установленным. Ему было достаточно агентурной информации о том, что обвиняемые не верили в успех его детища — коллективизации, да еще помышляли спихнуть его дружка Ворошилова. Так они, чего доброго, и на него самого могли замахнуться. А недовольство Сталиным зрело и в партии, и в обществе, он не мог не знать этого.

Из определения

ВЕРХОВНОГО СУДА СОЮЗА ССР

№ 4н-0280/57

ВОЕННАЯ КОЛЛЕГИЯ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР в составе: председательствующего — генерал — лейтенанта юстиции Чепцова А.А. членов: полковника юстиции Борисоглебского В. В. и полковника юстиции Лихачева П. А., рассмотрела в заседании от 31 января 1957 г.