Игорь Кузнецов - Засекреченные трагедии советской истории

Несмотря на то, что в 1935 г. Финляндия официально заявила о своем нейтралитете, ее поворот в кильватер германской политики принимал все более тревожные формы. Фраза, однажды брошенная Свинхувудом относительно того, что «патриотизм имеет две стороны: любовь к своей родине и ненависть к России», подкреплялась конкретными делами. Крепло финско-германское «братство по оружию», усиленными темпами проводилось строительство укрепленных районов на советской границе.

Поводы для серьезного беспокойства были и у Финляндии. Очень многое из того, что происходило в СССР, не могло быть понято, а тем более, принято на Западе вообще, и Финляндией в частности. Это и сталинская коллективизация на селе, и репрессии НКВД, и, наконец, малоприятные для Запада обещания «уничтожить капитализм во всем мире» в сочетании с призывом к пролетариям всех стран соединиться для осуществления этих замыслов.

Август 1939 г. буквально поверг Хельсинки в шок пактом Молотова-Риббентропа.

Финляндия чувствовала себя брошенной один на один со Сталиным, покинутой ближайшим партнером. На фоне роста военных приготовлений происходило поспешное сближение страны с новыми «друзьями»: англофранцузским блоком. В конечном итоге, во всей этой истории в выигрыше оказался Гитлер, получивший совершенно задаром, за счет своего северного союзника возможность устроить грандиозные кровавые «маневры» с участием главного противника в будущем — Красной Армии.

Требования, выдвинутые Сталиным к Финляндии, были внушительны: уступить практически весь Карельский перешеек, отодвинув границу на сто километров к западу, передать СССР часть полуострова Рыбачий, предоставить в аренду полуостров Ханко для строительства на нем советских военно-воздушных и военно-морских баз с персоналом в 5000 военнослужащих. Взамен Финляндии предлагалась территория в советской Карелии, вдвое большая по площади.

Мнения в парламенте разделились. К примеру, главнокомандующий финской армией маршал Маннергейм заявлял, что находит такой обмен даже выгодным, кроме того, он «не думал также, чтобы престиж Финляндии пострадал, если бы мы согласились на такой обмен». К этому же склонялся и Паасикиви. Однако, взяла верх точка зрения сторонников «жесткого курса» — Каяндера, Эркко, Таннера. Итог: Хельсинки ответили отказом.

Переговоры в Москве зашли в полный тупик. Причем финская делегация оборвала их не «просто так», а с подчеркнутым вызовом, заявив, что у нее «есть более важные дела в Хельсинки».

Были ли обоснованы претензии Советского Союза к Финляндии? Сложный вопрос. С одной стороны, они, безусловно, объяснимы с точки зрения обеспечения безопасности Ленинграда, а с другой — Финляндия, как суверенное государство, вольно было принимать или не принимать предложения, затрагивающие ее территориальную целостность. С международно-правовой точки зрения это, безусловно. Вот только гибкости и трезвого расчета дипломатии Вяйне Таннера так и не хватило.

Майнила. Думали, гадали ли крестьяне этой крохотной, затерянной в карельских болотах деревушки, что их маленькой родине будет суждено стать первым полем боя новой войны?

Как следовало из сообщения ТАСС, 26 ноября 1939 г. финская сторона произвела обстрел подразделения Красной Армии, дислоцированного в пограничной деревне Майнила. В результате обстрела несколько красноармейцев было убито и ранено. В последовавшей в тот же день ноте Советского правительства правительству Финляндии, были заявлены категорический протест и требование немедленно прекратить вооруженные провокации и отвести войска на 25 км от государственной границы.

Финны ответили молниеносно. В ноте финского правительства категорически отрицалась причастность финских войск к произошедшему инциденту и высказывалось предположение о том, что случившееся — несчастный случай, результат трагической ошибки при учебно-боевых стрельбах советской артиллерии.

В ноте также обращалось внимание Советского правительства на тот факт, что финские войска не имеют в указанном районе такой артиллерии, которая по своим тактико-техническим свойствам была бы в состоянии обстреливать Майнилу. В заключении делалось предложение о немедленном создании советско-финской смешанной комиссии для детального изучения инцидента в соответствии с Конвенцией о пограничных комиссарах 1928 г.

Ответ Сталина был ошеломительным для Хельсинки. 28 ноября Советский Союз в одностороннем порядке денонсирует пакт о ненападении, а на следующий день объявляет об отзыве из Хельсинки советских дипломатических и торговых представителей.

30 ноября 1939 г., в восемь часов утра, войска Ленинградского военного округа перешли советско-финскую границу.

Политический характер советско-финляндской войны не укладывается в обычную классификацию, ограниченную этическими рамками понятий о «справедливой» и «несправедливой» войне. Она была ненужной для обеих сторон и неправедной с нашей стороны.

Неправомерные действия советского руководства состояли в том, что советские войска, без объявления войны на широком фронте перешедшие границу, нарушили советско-финляндский мирный договор 1920 г. и договор о ненападении 1932 г., продленный в 1934 году. Советское же правительство нарушило собственную конвенцию (так называемый «договор Литвинова»), заключенный с соседними государствами в июле 1933 г. К этому документу присоединилась тогда и Финляндия.

В нем определялось понятие агрессии и четко отмечалось, что «никакими соображениями политического, военного, экономического или какого-либо другого характера нельзя обосновывать или оправдывать угрозы, блокаду или нападение на другое государство-участника».

В силу ряда обстоятельств Советское правительство допускало возможность военного конфликта с Финляндией еще с весны 1936 г. Именно тогда было принято постановление СНК СССР о переселении гражданского населения (речь шла о 3400 хозяйствах) с Карельского перешейка для строительства здесь полигонов и других военных объектов.

Как вспоминал К. А. Мерецков (назначенный в марте 1939 г. командующим войсками Ленинградского военного округа), в конце июня 1939 г. он присутствовал при разговоре Сталина с О. В. Куусиненом. Обсуждалась обстановка в Финляндии и различные варианты наших действий.

Главный военный совет по предложению Сталина поручил Мерецкову спланировать действия войск округа на случай военного нападения. Во второй половине июля 1939 г. план был рассмотрен в Москве и одобрен. Задача советских войск официально состояла в том, чтобы сковать силы противника, а затем нанести решительный контрудар.

Утверждение Молотова, высказанное на 6-й сессии Верховного Совета Союза ССР 29 марта 1940 г. о том, что «Финляндия, и, прежде всего, Карельский перешеек, была уже к 1939 г. превращена в готовый военный плацдарм для третьих держав для нападения на Советский Союз, для нападения на Ленинград», не подтверждается убедительными фактами.