Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

— Какая-то странная история… Вчера пришел ко мне домой переодетый полицейский. Я его знаю — это Аояма из кемпэйтай. Попросил мою фотографию. Сказал, что старая залита в полицейском управлении чернилами… Что бы это могло значить?

Рихард задумался:

— Если только фотография — чепуха. Твоих фотографий они сколько хочешь могут нащелкать на улице. Может быть, действительно залили чернилами.

Но после этого разговора у Рихарда остался неприятный осадок. Он не хотел тревожить товарища. Однако этот же самый Аояма, которого Зорге тоже знал в лицо, на днях приходил и к нему. Только просил не фотографию, а пишущую машинку. Машинки, как и радиоприемники, полагалось регистрировать в полиции. Через день принес назад. Не чересчур ли много совпадений?..

Однажды, вернувшись домой, он застал в верхней комнате взволнованную Исии.

— Что случилось, вишенка?

— Меня только что вызывали в полицию. Сказали, что я должна следить за тобой, приносить им оставшуюся после твоей работы копировальную бумагу, рассказывать, куда ты ездишь и с кем встречаешься. Я наотрез отказалась. Полицейский, который вел допрос, стал запугивать меня. Он сказал, что они сделают со мной так, что ты сам откажешься встречаться со мной…

— И что ты им ответила?

— Я сказала, что Рихард-сан не такой человек.

— Правильно. — Он помолчал. — Но, может быть, тебе действительно не стоит больше встречаться со мной?

— Что ты!

Он заколебался:

— Во всяком случае, тебе надо быть как можно осторожней.

— Почему? Что случилось? В моем сердце тревога.

— Успокойся, вишенка. Просто сейчас такое тревожное время…

Что он еще мог сказать?

Пять фотографий кемпэйтай

Начальник 2-го контрразведывательного отдела кемпэйтай полковник Номура предвкушал победу. Он готовился к своему торжеству тихо, с бесстрастным лицом: "Наконец-то…". Лишь несколько ближайших его помощников знали о приближающейся развязке. Чересчур дорого стоили полковнику многолетние поиски.

Чего только он не предпринимал! В эфире была установлена круглосуточная слежка. Кроме кемпэйтай к ней подключались станции перехвата токийского радиотелеграфа и почтамта, доверенные люди из клуба радиолюбителей. Действовали полученные наконец из Германии пеленгаторы. Но таинственный передатчик, регулярно славший в неизвестном направлении радиограммы пятизначными цифровыми группами, оставался неуловимым. Оставалось неизвестным, какие сведения скрываются за этими бесконечными цепочками цифр. Усилия десятков специалистов и новейшая аппаратура оказались бессильными перед находчивостью и умом тайных разведчиков. Дешифровальщики не могли "раскусить" коды.

Номура поднял на ноги всех своих агентов не только в Японии, но и в Соединенных Штатах, Германии, Англии и других странах. Все они должны были следить за утечкой секретной информации из империи и сообщать сведения о возможных источниках этой информации. Однако ничего обнадеживающего агенты кемпэйтай сообщить не могли.

Чутье натренированной ищейки вновь и вновь подсказывало полковнику: в тайной группе работают иностранцы. И он, так же как и несколько лет назад, обратился к своей картотеке, в которой заведены досье на каждого чужеземца. Но и картотека не давала ответа.

Тогда полковник составил список всех лиц, имевших доступ к делам государства, изучавших политику и экономику империи: этим людям могли стать известны государственные тайны. День за днем он просеивал список, вычеркивая бесспорно неопасные фамилии. Но и после просеивания остались десятки имен различных высокопоставленных лиц. Будь его воля, Номура всех бы их арестовал и "допросил с пристрастием". Но разве их арестуешь: в списке министры и генералы, дипломаты и коммерсанты, виднейшие журналисты. Все же он решился: схватил одного, показавшегося наиболее подозрительным: английского корреспондента Джеймса Кокса. Оказалось, пустой номер. Чтобы избежать скандала, пришлось инсценировать самоубийство англичанина: выбросить его из окна на асфальт.

И вдруг удача! Нежданно-негаданно, совершенно случайно. В местное отделение кемпэйтай поступил малозначительный анонимный донос на некоего японца, будто бы занимавшегося коммунистической пропагандой. Японца арестовали. В страхе он стал сыпать именами, сочинять небылицы, вспоминать, кто что случайно сказал. Новые аресты. И вот один из людей, попавших в частую сеть, назвал имя художника Ётоку Мияги: "Он был коммунистом. Продолжает интересоваться политикой, в дружбе со многими военными, встречается с иностранцами…".

"Ётоку Мияги? Художник?" — Номура обратился к обширной картотеке, заведенной на соотечественников. Да, Мияги весьма подозрителен.

Остальное решила тщательная круглосуточная слежка. В сферу наблюдения попал Ходзуми Одзаки.

"Советник премьер-министра!" — Полковник почувствовал, как холодок прошел по его спине.

О ходе розыска он доложил только одному человеку — генералу Доихаре, шефу военной контрразведки.

…Полковник Номура сидел в кресле за столом своего кабинета. Перед ним, согнувшись в поклоне, почтительно стоял осведомитель Эйдзи, сотрудник особой полиции. Он продолжал докладывать:

— …В посольстве пробыл до пяти часов вечера, затем возвратился домой и больше до сегодняшнего утра никуда не выходил. Сегодня проснулся около шести утра. В шесть сорок к нему пришли господин и госпожа Клаузены. Они пробыли в доме до семи пятнадцати. Когда они ушли,

он сел за стол и начал писать. Затем вышел из дома и пешком отправился в Дом прессы. Там я передал его Абаси, так же работнику токко.

— До вечера ты свободен, — кивнул Номура и, когда осведомитель вышел, включил приемник. Японский диктор читал: "Как передает корреспондент агентства Домей Цусин из Берлина, наступление германских войск на Москву успешно развивается. Однако военные специалисты отмечают, что большие расстояния, разрушенные дороги, которые к тому же небезопасны, основательно мешают продвижению пехоты и сильно затрудняют…".

В кабинет вошел генерал Доихара. Полковник вскочил, поклонился.

— Как идут дела?

— Удача наконец-то улыбнулась!

Доихара подошел к приемнику, включил звук громче. Диктор продолжал: "…Советские солдаты фанатичны и прибегают к различным хитростям и уловкам. Но доблестные германские войска…".

Доихара переключил диапазон, поймал волну московского радио. Диктор по-русски читал: "…В боях на Северо-Западном направлении часть полковника Болдырева уничтожила более 9500 немецких солдат и офицеров. Тяжелый танк младшего лейтенанта Зеленцова в одном бою уничтожил огнем своих орудий и гусеницами семь немецких противотанковых пушек…".

— Дерутся… — Генерал выключил приемник. — И у них еще есть танки.