Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

Однако Кэндзи Доихара не пытался использовать эти возможности. Как проницательный разведчик, он был способен вернее других оценить силу улик, собранных обвинением. Однако заставить совсем молчать своих адвокатов, как молчал он сам, Доихара, конечно, не мог. Да и не хотел этого: ведь полный отказ от фазы защиты мог быть истолкован как его молчаливое согласие с тем, что утверждало обвинение. Когда же адвокаты вступили в дело, то, кроме неприятностей и конфуза, это ничего не дало матерому разведчику, хотя его время защиты и было самым коротким на процессе.

Защита, например, пыталась доказать, будто Кэндзи Доихара был другом китайского народа и ни в каких интригах, связанных с организацией автономных правительств по всему Китаю, он, разумеется, участия не принимал. Подтвердить это был призван свидетель Макото Аидзава, служивший под командованием Кэндзи Доихары — главы военной миссии в Мукдене с апреля 1933 по март 1936 года. Пока зачитывались показания Аидзавы (он ведал отделом прессы при военной миссии в Мукдене), все шло гладко. Но вот выступил обвинитель китайский судья Ни.

Вопрос. Когда вы работали под командованием Доихары, знали ли вы, что в 1935 году он предпринял политическое наступление для создания независимого государства в Северном Китае под угрозой послать пять дивизий за Великую Китайскую стену и посадить императора Маньчжоу-Го в Пекине?

Ответ. Я ничего не знаю об этом.

Вопрос. Знаете ли вы, что он был в районе Пекина и Тяньцзиня в ноябре 1935 года в связи с вышеназванным движением?

Ответ. Да.

Вопрос. Знаете ли вы, что газеты всего мира сообщали о деятельности Доихары в районе Тяньцзиня и Пекина в связи с организацией движения за автономию пяти провинций?

Ответ. Печать, может быть, в то время и помещала подобные сообщения, но я не помню их сейчас. Я не думаю, что генерал Доихара имел какое-нибудь отношение к сепаратистскому движению пяти провинций Северного Китая.

Вопрос. Поскольку вы занимались сбором сведений как лицо, ведавшее отделом прессы, вы читали эти газетные сообщения?

Ответ. По-моему, я читал их.

Вопрос. Кому миссия передавала различные собранные сведения?

Ответ. Командующему. (Имеется в виду командующий Квантунской армией. Авт.)

А вот вопросы к свидетелю — генерал-лейтенанту Канази Ядзаки:

Обвинитель. Но генералу Доихаре были известны боевые задачи, стоящие перед его армией в случае войны с Советским Союзом, не так ли?

Свидетель. Генерал Доихара знал об оперативном плане на случай возникновения войны, но только постольку, поскольку это касалось Пятой армии.

Вопрос. Были ли известны вам, офицеру штаба Квантунской армии, содержание оперативного плана войны против СССР в 1939 году и задачи Пятой армии по этому плану?

Ответ. Да, мне это было известно.

Вопрос. Не предусматривались ли оперативным планом войны против СССР в 1939 году операции по захвату советской Приморской области? И не должна ли была Пятая армия участвовать в этих операциях?

Ответ. Командующий не знает о своих военных обязанностях до тех пор, пока не начнется война…

…За участие в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, за нарушение законов и обычаев ведения войны Кэндзи Доихара был приговорен Международным военным трибуналом к смертной казни через повешение.

22 ноября 1948 года генерал Макартур, который в качестве главнокомандующего союзными войсками на основании устава трибунала имел "право в любое время смягчить наказание или каким-либо образом изменить приговор, но не повысить наказание", утвердил решение, вынесенное Международным военным трибуналом. При этом он указал, что "не может найти никакого упущения или упущений в ходе судебного разбирательства, чтобы оправдать вмешательство в приговор".

Как только это стало известно осужденным, Доихара, разумеется не без помощи американской защиты, стал искать выход. И, как ни странно, нашел его: ловкий разведчик подал апелляцию… в Верховный суд США.

Столь же неожиданный ход сделал и генерал Макартур. Вместо того чтобы выполнить требование устава и отдать приказ о приведении приговора в исполнение, он направил жалобу Доихары в Верховный суд США. А примеру Доихары тут же последовали подсудимые Хирота, Кидо, Ока, Сато, Симада, Того…

6 декабря 1948 года Верховный суд США стал решать вопрос, принять ли эти жалобы для рассмотрения по существу. Жалобы составлены были с нарушением азов юриспруденции. В них содержалась просьба о пересмотре приговора, вынесенного международным судом, а адресовалась она суду национальному. Пятью голосами против четырех члены Верховного суда США решили принять жалобы к рассмотрению и назначили разбор дела на 16 декабря 1948 года.

16 декабря 1948 года Верховный суд США отложил рассмотрение апелляций, а через несколько дней вообще отказался рассматривать подобные жалобы.

Так улетучилась надежда Кэндзи Доихары. 22 декабря 1948 года ровно в 24 часа во дворе тюрьмы Сугамо в Токио началась казнь. Через тридцать минут все было кончено. Главные японские военные преступники Тодзио, Хирота, Доихара, Кимура, Мацуи, Муто, Итагаки были повешены в присутствии членов союзного совета для Японии. Приговор привел в исполнение американский сержант Джон Вуд, тот самый, который выполнял аналогичную миссию в отношении главных немецких военных преступников, осужденных в Нюрнберге…

* * *

В 60-70-х годах автор газеты "Известия", Председатель Верховного Суда СССР Л.Н. Смирнов, участник работы Токийского трибунала во всех подробностях рассказывал нам о поведении бывших японских милитаристов, тех, кто казнил Рихарда Зорге. В 1933–1938 годах Зорге по официальным и разведывательным каналам вскрывал деятельность Токио, стремившегося, с одной стороны, утвердить свой диктат на Дальнем Востоке, оказать давление на США и Англию, а с другой — крепить отношения с Германией, шантажировать, держать в напряжении и прямо угрожать пограничным районам Советского Союза. Вот, что писал Рихард Зорге в статье ""Военное хозяйство" вместо "открытых дверей"", опубликованной во "Франкфуртер цайтунг" 17 декабря 1938 года.

ЯПОНИЯ ПРЕТЕНДУЕТ

НА ГЕГЕМОНИЮ В КИТАЕ

Воля Японии добиться гегемонии в Китае и Восточной Азии пробудилась, естественно, отнюдь не в один день. Не говоря уже о попытках, которые предпринимал в средние века Хидэёси, эта воля совершенно отчетливо проявилась в японской политике по отношению к Китаю еще во время Первой мировой войны. Ее отчетливым выражением является так называемое "21 условие", направленное Китаю в 1915 году. А оккупацию Манчжурии, основание Маньчжоу-Го следует рассматривать как первые шаги к достижению гегемонии Японии в одной части бывшей Китайской империи; эти события послужили исходным пунктом решительного спора о господстве в Восточной Азии. Соответственно этому уже в 1934 году тогдашний министр иностранных дел Хирота в выступлении перед японским парламентом указал на начало "новой эпохи в истории Восточной Азии". Еще яснее высказался потом — это было весной 1934 года — представитель Министерства иностранных дел, выступивший с требованием к иностранным державам, которое стало известно как "заявление Амау", воздерживаться от какого-либо вмешательства в японо-китайский спор.