Сергей Голяков - Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

И сразу же на очередь встал "польский вопрос". И тоже по испытанному приему: для начала требование о "свободном городе Данциге".

Как стало известно Рихарду от посла Отта, фон Риббентроп заявил в Берлине, что Данциг должен быть частью германской империи, что Польша должна разрешить создание экстерриториальных автомобильной и железных дорог через свою территорию для прямой связи рейха и Восточной Пруссии. Польша, конечно же, была против. Ее поддерживали Англия и Франция. Но Гитлер и не думал отказываться от своих притязаний. Лондон и Париж пошли на попятную Данциг был отдан Германии…

Генерал Отт прошелся по мягкому ковру из угла в угол кабинета.

— Хотя за Халхин-Гол нам не ждать крестов, но утешение есть: добрые вести из фатерлянда. Помнишь, я говорил тебе, что фюрер не удовольствуется одним Данцигом и начнет войну с Польшей? — Генерал приосанился. — Наш великий вождь выполняет свои обязательства перед Германией. Вот! — Он протянул Рихарду бланк телеграммы с грифом "Особо секретно. Господину послу. Только для личного ознакомления".

Из текста телеграммы следовало, что в ночь на 31 августа группа солдат польской армии совершила нападение на радиостанцию в немецком городе Глейвице, расположенном у самой границы с Польшей. Фюрер не может потерпеть такого оскорбления и — вынужден объявить войну. 1 сентября, в 4 часа 45 минут утра, вооруженные силы рейха перешли польскую границу.

— Какое сегодня число и который сейчас час? — прервал его мысли Отт.

— Что за шутки, Ойген? — Рихард посмотрел на часы. — Сегодня — первое сентября, двадцать три часа семнадцать минут.

— Значит там — полдень… — Генерал сделал многозначительную паузу. Следовательно… уже семь часов тридцать две минуты, как началась большая война! — Господин генерал любил точность и был превосходно осведомлен. Но о размерах войны он еще не мог знать…

1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война.

Итак, Вторая мировая война ворвалась в двери Старого Света.

Рихард Зорге в статье "Ветер богов", рассказывая об отношении островной империи к вспыхнувшей в Европе войне, писал:

"В воскресенье 3 сентября продавцы экстренных выпусков газет, пронзительно звеня специальными колокольчиками и до хрипа надрывая голоса, оповестили вечерний Токио о том, что Англия объявила войну Германии. Казалось, что на какую-то долю секунды скопище людей на Гиндзе, главной торговой улице города, замерло. Сильное напряжение, в котором Токио находился с момента первых боевых действий на польской границе до объявления войны Англией 3 сентября, быстро разрядилось. Биржа вскоре зафиксировала большое повышение курсов, все мало-мальски стоящие японские гостиницы заполнили оптимистически настроенные представители делового мира. Одна из особенно близких к японским хозяйственным кругам газет даже сравнила новую войну в Европе с тайфуном, вошедшим в японскую историю под названием "Ветер богов", тайфуном, который в конце тринадцатого столетия спас Японию от величайшего национального бедствия — нашествия монголов под водительством Каблай-хана…".

* * *

В кабинете посла Отта появилась большая карта Польши. На ней генерал, получая очередную сводку событий из Берлина, наносил бумажными флажками со свастикой линию фронта. Эта линия стремительно продвигалась в глубь польской территории, к Варшаве. Но даже не глядя на эту карту, можно было понять, что Польше не выстоять перед натиском бронированных фашистских колонн: она обречена.

Не спешили на помощь Польше ее союзники Англия и Франция, взявшие торжественное обязательство совместно бороться против возможного германского вторжения. Правда, они объявили войну рейху, но слали не войска, не авиацию и флот, а всего лишь словесные угрозы. Их расчеты были прозрачны: может быть, Гитлер не остановится на восточной польской границе, а двинется дальше? Фюрер же повел себя в отношении союзников Польши очень решительно: в первый день объявления Англией войны подводная лодка рейха торпедировала английский пассажирский пароход "Атения". Это было начало ожесточенной подводной охоты фашистских субмарин.

— Слава богу, что Англия и Франция топчутся на месте, — размышлял вслух в присутствии Рихарда у карты генерал Отт. — Ведь на Западе двум десяткам наших дивизий противостоит сто десять вражеских…

Как и предполагал Зорге, "нападение на радиостанцию в Глейвице" послужило поводом для развязывания войны. Еще в мае Гитлер заявил своим военачальникам: "Вопрос о том, чтобы щадить Польшу, отпадает. Остается решение: напасть на нее при первом удобном случае… Не Данциг является нашей целью. Речь идет о завоевании жизненного пространства на Востоке". За несколько дней до открытия боевых действий он предупредил командование вермахта: "Действовать самым беспощадным образом! Никакого сострадания! Право — на стороне сильного. Предельная жестокость!.. Я дам сигнал, когда открыть пропагандистскую кампанию, и дам повод к войне. Неважно, будет он правдоподобен или нет. Победителя не судят". Фюрер заведомо знал, что союзники Польши не представляют для него угрозы. На том же совещании он сказал: "Я видел жалких червяков Чемберлена и Даладье в Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы напасть… Единственно, чего я боюсь, — это приезда ко мне Чемберлена или какой-либо другой свиньи с предложением изменить мои решения. Но он будет спущен с лестницы, даже если бы мне самому пришлось дать ему ногой в брюхо на глазах у фотокорреспондентов!"

Но этого Гитлеру не пришлось делать.

Эсэсовцы приступили к выполнению задания фюрера: найти повод к войне. Гиммлер подготовил много вариантов. Выбор пал на один. Инсценировку готовили начальник гестапо Гиммлер и его заместитель Гейдрих. По их заданию в 150 польских военных мундиров переодели говорящих по-польски эсэсовцев. Из местного отделения гестапо в Глейвице и немецких тюрем привезли несколько десятков заключенных, их так же переодели в польскую форму. В ночь на 31 августа заключенных отравили ядом. Уже после этого им нанесли огнестрельные раны, и трупы разбросали на площади около радиостанции. Переодетые в форму польских солдат эсэсовцы "захватили" радиостанцию и обратились по радио к местным жителям на польском языке с призывом: пора свести счеты с ненавистным врагом — Германией, сделали несколько выстрелов у микрофона и скрылись. Тотчас на "место инцидента" Геббельс пригласил иностранных корреспондентов. Им показали трупы убитых — доказательство "провокационного нападения". В тот же день фюрер отдал приказ по армии. "После того как были исчерпаны все политические возможности мирным путем устранить тяжелое положение для Германии на ее восточных границах, я решился прибегнуть к насильственным мерам!" — заявил он.