Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю 1660-1783

Филипп V сейчас же предпринял попытку отбить этот важный стратегический пункт и обратился за помощью к французскому флоту, стоявшему в Тулоне. Турвиль умер еще в 1701 году, и теперь флотом командовал граф Тулузский, побочный сын Людовика XIV, только двадцати шести лет от роду. Рук также отплыл к востоку, и враждебные флоты встретились 24-го августа, близ Велес-Малаги (Velez Malaga). Союзники были на ветре, дувшем от северо-востока, и оба их флота шли левым галсом, на курсе 80. Относительно численности противников нет достоверных указаний, но кажется, что со стороны французов было пятьдесят два линейные корабля, у неприятеля вероятно, полудюжиною больше. Союзные корабли спустились все вместе, каждый к находившемуся против него противнику; по-видимому, со стороны Рука не было сделано никакой попытки к какой-либо тактической комбинации. Сражение при Малаге не имеет иного военного интереса, кроме того, что в нем англичане впервые применили в полной мере тот совершенно не научный метод атаки, который был осужден Клерком и господствовал в течение целого столетия. Поучительно заметить, что результат его был совершенно тот же, что и во всех других боях, веденных на основах того же принципа: авангард отделился от центра, оставив между последним и собою промежуток. Попытка отрезать авангард, воспользовавшись этим промежутком, была единственным тактическим маневром французов. Мы не находим в их действиях при Малаге никакого следа осторожной, искусной тактики, которую Клерк справедливо признавал у них в позднейшее время. Переход от искусных тактических комбинаций Монка, Рейтера и Турвиля к эпохе чисто морской практики ясно отмечается сражением при Малаге, что одно только и дает последнему историческое значение. В нем был осуществлен первобытный способ сражения, который воспет Маколеем и в течение многих лет оставался идеалом английского флота [70].

Движение человечества не всегда направлено вперед; и в морской периодической литературе наших дней мы находим следы подобного идеала.

Бой при Малаге продолжался ожесточенно от десяти часов утра до пяти часов пополудни, но окончился без решительных результатов. На следующий день ветер переменился, дав французам наветренное положение, но они не воспользовались этим случаем для атаки; за это их следует сильно порицать, если только достоверны их заявления о том, что в бою накануне они взяли верх. Рук не мог бы сражаться: почти половина его флота — двадцать пять кораблей — израсходовали все боевые припасы. Даже в течение самого сражения некоторые из союзных кораблей были отбуксированы за линию, потому что у них не осталось ни пороху, ни снарядов ни на один залп. Без сомнения, это было следствием атаки Гибралтара, при которой было сделано пятнадцать тысяч выстрелов, и отсутствия какого-либо порта, откуда можно бы было пополнить израсходованные запасы — недостаток, на будущее время уже устранявшийся с приобретением нового владения. Рук, решившись на атаку Гибралтара, имел в виду ту же самую цель, какая побудила Соединенные Штаты захватить Порт-Рояль в начале Междоусобной войны и какая заставила герцога Пармского настаивать, чтобы король Филипп II, прежде посылки непобедимой Армады, захватил Флиссинген на берегу Голландии — мысль, осуществление которой избавило бы от необходимости этого ужасного и бедственного путешествия на север Англии. Те же самые причины побудили бы, без сомнения, какую-либо нацию, в случае серьезных операций против нашего побережья, захватить как базы для своих флотов такие отдаленные от больших центров и удобообороняемые пункты (вроде бухты Хардинера [Gardiner's Bay] или Порт-Рояля), которые она могла бы занять и удержать за собою при недостаточной силе нашего флота.

Рук отступил без препятствий в Лиссабон, выгрузив по пути, в Гибралтаре, часть боевых припасов и провианта со своих кораблей. Граф Тулузский, вместо того, чтобы настаивать на эксплуатации своей победы если только признать, что он действительно одержал таковую — возвратился в Тулон, послав лишь десять линейных кораблей для поддержки атаки Гибралтара. Все попытки французов отбить последний были, однако, тщетны, осадившая эскадра была окончательно уничтожена, а сухопутная атака обращена в блокаду. "С этим несчастьем, — говорит французский морской офицер, — во французском народе началась печальная реакция против флота. Чудеса, совершенные им, его огромные заслуги были забыты. В его значение уже не верили больше. Армия, находясь в более близком общении с нацией, привлекла на свою сторону все ее расположение, все симпатии. Господствовавшее ошибочное убеждение, что величие или падение Франции зависело от некоторых позиций на Рейне, могло только благоприятствовать этому нерасположению к флоту, которое создало силу Англии и нашу слабость" [71].

В 1704 году состоялась Бленгеймская (Blenheim) битва, в которой французские и баварские войска были совершенно разбиты английскими и германскими, под предводительством Мальборо (Marlborough) и принца Евгения. Результатом этой битвы было то, что Бавария отложилась от союза с Францией, и Германия сделалась второстепенным театром общей войны, которая велась после того главным образом в Нидерландах, в Италии и на Пиренейском полуострове.

В следующем, 1705 году, союзники двинулись против Филиппа V двумя путями: из Лиссабона на Мадрид и через Барселону. Первая атака, хотя и опиралась на море, была, главным образом, сухопутная и не дала никакого результата. Местное население этих провинций ясно выказало, что не встретит гостеприимно короля, возведенного на трон иностранными державами. Не так было в Каталонии. Карлос III явился туда лично с союзным флотом. Французский флот, будучи слабее последнего, остался в порту; французская армия также не показывалась. Союзные войска, подкрепленные тремя тысячами матросов, обложили город; при этом флот, который служил для них одновременно и продовольственной базой, и коммуникационной линией, обеспечивал им продовольствие и боевые припасы. Барселона сдалась 9-го октября, вся Каталония приветствовала Карлоса, и когда это движение в его пользу распространилось до Арагона и Валенсии, то и столица последней провинции открыто стала на сторону Карлоса.

В 1706 году французы в Испании перешли в наступление на границах Каталонии и заняли оборонительное положение в горных проходах к Португалии. При отсутствии союзного флота и той помощи, которую он доставлял и обеспечивал, сопротивление страны было слабо, и Барселона была снова осаждена, на этот раз французским отрядом, поддерживавшимся французским флотом из тридцати линейных кораблей и многочисленных транспортов с необходимыми припасами из соседнего порта — Тулона. Осада, начавшаяся 5-го апреля, подавала большие надежды; сам австрийский претендент находился за осажденными стенами и был бы призом в случае успеха, но 10-го мая показались союзные флоты, французские корабли отступили, и осада была поспешно снята. Претендент Бурбонов не осмелился отступить в Арагон и поэтому прошел через Руссильон (Roussillion) во Францию, оставив Испанию своему сопернику. В то же самое время шла из Португалии, этой другой базы, которую морская сила Англии и Голландии одновременно и охраняла, и использовала, другая армия, содержавшаяся на субсидии, дававшиеся океаном. На этот раз атака с запада была более успешна, многие города в Эстремадуре и Леоне пали, и предводители союзных войск, едва узнав о снятии осады Барселоны, быстро направились через Саламанку в Мадрид. Филипп V, после бегства во Францию, возвратился в Испанию через западные Пиренеи; но при приближении союзников он должен был снова бежать, оставив им свою столицу. Португальские и союзные войска вошли в Мадрид 26-го июня 1706 года. Союзный же флот, после падения Барселоны, захватил Аликанте и Картахену.