Никита Кузнецов - Русский флот на чужбине

Думается, такая характеристика все же несколько упрощенна. Нельзя забывать об искренних монархических чувствах Графа, а таковыми обладали далеко не все представители флотского офицерства. Большинство из них, как профессионалы военного дела, больше всего стремились исполнить свой воинский долг перед Родиной — довести войну с Германией до победного конца, считая вопрос о форме государственной власти второстепенным. Колчак очень хорошо сказал: « …когда последовал факт отречения государя, ясно было, что уже монархия наша пала, и возвращения назад не будет. Я об этом получил сообщение в Черном море [в этот период Колчак командовал Черноморским флотом — Н.К.], принял присягу вступившему тогда первому нашему временному правительству. Присягу я принял по совести, считая это правительство, как единственное правительство, которое необходимо было при тех обстоятельствах признать, и первый эту присягу принял. Я считал себя совершенно свободным от всяких обязательств по отношению к монархии и после совершившегося переворота стал на точку зрения, на которой я стоял всегда, — что я, в конце концов, служил не той или иной форме правительства, а служу родине своей, которую ставлю выше всего, и считаю необходимым признать то правительство, которое объявило себя тогда во главе российской власти. Когда совершился переворот, я считал себя свободным от обязательств по отношению к прежней власти. Мое отношение к перевороту и к революции определилось следующим. Я видел, — для меня было совершенно ясно уже ко времени этого переворота, — что положение на фронте у нас становится все более угрожающим и тяжелым, и что война находится в положении весьма неопределенном в смысле исхода ее. Поэтому я приветствовал революцию, как возможность рассчитывать на то, что она внесет энтузиазм, — как это и было у меня в Черноморском флоте вначале, — в народные массы и даст возможность закончить победоносно эту войну, которую я считал самым главным и самым важным делом, стоящим выше всего, — и образа правления, и политических соображений… Для меня было ясно, что монархия не в состоянии довести эту войну до конца, и должна быть какая-то другая форма правления, которая может закончить эту войну… Я не могу сказать, чтобы я винил монархию и самый строй, создавший такой порядок. Я откровенно не могу сказать, чтобы причиной была монархия, ибо я думаю, что и монархия могла вести войну. При том же положении дела, какое существовало, я видел, что какая-либо перемена должна быть, и переворот этот я главным образом приветствовал, как средство довести войну до счастливого конца ».

Именно кардинально разное восприятие идеи служения Родине привели к расколу офицерского корпуса как флота, так и армии, а говоря шире — и всего общества. Именно поэтому одни офицеры оказались в лагере большевиков, считая их власть выражением «воли народа», другие воевали против красных, не в силах простить им позорный выход России из Второй Отечественной войны, гибель своих родных и сослуживцев от рук «братишек-матросов», да и просто полного крушения всех идеалов и ценностей «старого мира», прах которого так стремились «отряхнуть со своих ног» новоявленные хозяева страны.

Меньшая часть офицеров при выборе той или иной стороны своего участия в Гражданской войне руководствовалась конъюнктурными соображениями: кто-то стремился реализовать карьеристские амбиции, которые по тем или иным причинам не мог осуществить в дореволюционный период, кто-то искал «местечко потеплее» и старался не участвовать в развернувшихся событиях, ставя свои личные интересы превыше всего или просто спасая своих близких от ужасов войны. О приблизительном численном соотношении офицеров флота, оказавшихся «по разные стороны баррикад» или вовсе вне их, будет сказано ниже.

Пока можно сказать только одно: Гражданская война не принесла счастья никому: из тех, кто не погиб в боях, разбитым с военной точки зрения, но не побежденным духом, пришлось покинуть Родину, чтобы на чужбине сохранить ее лучшие традиции для потомков (о них и пойдет речь в нашей книге). Другие остались служить флоту, но уже под красным флагом, и оказались чужими и для покинувших страну (последних они считали изменниками России), и для руководителей Советской России. Как «элементам из бывших», им не доверяли, — их приказы и решения часто контролировались полуграмотными комиссарами, а многие «военспецы» пали жертвами террора ВЧК — ОГПУ — НКВД. Только немногие мичманы, лейтенанты, кавторанги 1917 года вновь надели в 1943 г. офицерские погоны — спустя 26 лет! — и только единицы из них спокойно скончались в адмиральских чинах в 60-е — 70-е гг.

Автор попытается избежать эмоциональных оценок, которые давали своим, как сейчас модно говорить, «политическим оппонентам», сами моряки-эмигранты, и постарается взглянуть на то, что же именно заставило многих людей разного возраста, социального уровня, убеждений и образования, объединенных только одним — службой России под Андреевским флагом, — покинуть свою Родину, и попробует выяснить, как сложилась их жизнь на чужбине.

Февральская революция 1917 г. трагически отразилась на судьбе России, в том числе и на ее вооруженных силах. После отречения императора во главе управления армией и флотом встали совершенно некомпетентные люди, не имевшие никакого военного опыта. В период существования Временного правительства должность военного и морского министра в нем занимали Гучков, Александр Федорович Керенский, и только в последние месяцы его существования морским министром стал контр-адмирал Д.Н. Вердеревский.

Параллельно с существованием Морского министерства флотом стали пытаться руководить и различные «демократические» органы — комитеты флотов и флотилий, во многих из которых доминирующую роль играли члены партии большевиков. Наиболее активно революционные процессы шли на Балтийском флоте, где с апреля начал действовать Центральный комитет Балтийского флота — Центробалт. Приказы и решения комитетов очень часто шли вразрез с политикой Временного правительства. Подобное положение быстро привело к полной дезорганизации флота. Причем жертвами анархии стали прежде всего офицеры, стремившиеся просто выполнить свой долг.

Также развалу флота в значительной мере способствовали приказы Временного правительства, направленные якобы на «демократизацию» вооруженных сил, а реально способствовавшие полному подрыву их боеготовности. Речь идет прежде всего об отмене титулования офицеров и снятии ограничений в правах нижних чинов флота (Приказ по Флоту и Морскому ведомству № 5 от 5 марта 1917 г.), приказе об отмене погон и ряде других. Опьяненные неожиданно свалившейся на них свободой и постоянно подстрекаемые к выступлениям против существующей власти агитаторами различных партий матросы обрушили свой гнев прежде всего на тех, кто для них эту власть олицетворял, — на своих командиров. (О причинах подобных действий см. ниже.)