Валерий Шамбаров - Войны языческой Руси

За бортом мягко шелестела вода, когда выехали из тени берега, стало припекать солнышко. А князь видел, что его перевозчица вполне соответствует своему имени. Он был уже не новичком с женщинами, не раз баловался с податливыми холопками, но такую красавицу встретил впервые. Скользил глазами по свежему лицу, высокой шее, по стройному стану, изгибающемуся в такт движениям весла. И все это рядом, стоит руку протянуть… Князь почувствовал, что ему жарко не только от солнца. Ну так за чем дело стало? Начал «претворять ей некие глаголы», «стыдные словеса» и с ходу полез в атаку. Но… получил неожиданный и мощный отпор.

Молодой герой был не столько уязвлен, сколько озадачен. Другая на месте Прекрасы сомлела бы от счастья, что до нее снизошли. Да и вообще для язычниц подобные вещи не возбранялись, если не замужем. Но оказалось, что эта девушка совершенно не похожа на других. Она была и сильнее своего пассажира. Окоротила запросто. Со смешливым огоньком в бездонных глазах, но на полном серьезе предупредила — давай-ка не шали, а то выкину из лодки, сумеешь ли выплыть? Раскрасневшийся, растерянный, он попытался внести ясность. Открылся, кто перед ней. Нет, и это не подействовало. Пожала плечами: ну и что? Если князь, то надо девок на щит брать? А может, лучше хазар или греков?

Чтобы скрыть смущение, молодой человек разговорился. Выяснилось, что Прекраса, ко всему прочему, очень умна. И держалась с таким достоинством, будто боярыня. Да какая там боярыня! А может, это кто-нибудь из богинь сошел на землю из светлого Ирия? Босоногая, едва прикрытая одной лишь заношенной сорочкой, но недоступная, величественная… Князь почему-то решил, что его честь требует обязательно добиться своего. Любой ценой! Хотя честь тут была не при чем. На самом деле, он просто влюбился. В первый раз влюбился по-настоящему. Бросил, маскируя под шутку: дескать, ишь ты, какая гордая, даже князем брезгуешь. Небось, и замуж не пошла бы? Девушка окинула его изучающим взглядом. Задумчиво помолчала и сказала, сдержанно улыбнувшись: нет, отчего же? Если по-хорошему, то пошла бы [57, 113]…

Вот таким или примерно таким образом Великий князь Игорь познакомился с будущей супругой. Конечно, его советники и воеводы были немало удивлены и возражали против необычного выбора. Тем более, что у них имелись кандидатуры — собственных родственниц. Но любовь оказалась сильнее. Игорь отверг мнения многоопытных вельмож. Это у него тоже получилось впервые в жизни. А придворные не особо настаивали. Они недооценили Прекрасу. Позабавится князь с красивой простолюдинкой, да и поостынет. Тогда ему и других жен предложат. Сыграли свадьбу, и Прекраса получила новое имя-титул — Ольга.

Судя по времени рождения сына, это произошло во второй половине 930-х гг. Но в те же годы стало меняться положение Руси. В прошлых катастрофах она утратила значительные территории, и все же устояла. Преодолела раздрай. Выросли дети погибших воинов, заняли в строю места отцов. Наконец, под власть Великого князя вернулось сильное и многочисленное племя северян. Как и почему оно воссоединилось с Русью, остается неизвестным. Войны с северянами не было, их не побеждали и не покоряли. Исторические источники открывают нам всего один факт. При Вещем Олеге у этого племени имелся свой князь, правил в Чернигове. Теперь у северян не стало племенных князей. Может быть, народ сверг их за пособничество хазарам. Но, может быть, и наоборот: князь восстал против каганата и погиб, его детей-заложников казнили в Итиле, а племя постановило на вече передаться Рюриковичам.

Дружба с северянами обеспечила безопасность Киева. А это был не только большой город, удобный для столицы. Это был стратегический плацдарм всей будущей политики. Самая насущная, самая болезненная задача, которая стояла перед государством — добиться выхода к морю. Население Руси платило подати мехами, продукцией сельского хозяйства. Великому князю и военной знати требовалось реализовать полученные товары. Да и у людей оставались излишки, их нужно было продать. Иначе сгниют, и что с них толку? Или придется подешевке отдавать хазарам. А главным рынком сбыта являлась Византия. Печенежская «пробка» на Днепре закупорила жизненно-важную артерию страны.

Но и расчистить дорогу от кочевников было трудно. Побьешь их — отступят в глубь степей, а потом вернутся. Был выработан другой план. В 937 г. русские войска выступили на уличей. Племя упорно сопротивлялось. Города не сдавались, держались в осадах. Воины штурмовали их в копоти пожаров, гремели по шлемам мечи, хрипели и выли от боли раненные. Но в полевых сражениях уличей разметали быстро, и через их земли открылся еще один путь к морю, по Южному Бугу. Ладьи с отрядами витязей устремились к берегам черноморских лиманов, высадились на пустынном Белобережье (Кинбурнской косе), Тендровской косе, строили береговые базы.

И заскользили русские флотилии по соленым волнам. Византийцы с тревогой заговорили о «русах-дромитах» (от греческого названия Тендровской косы — Ахиллов дром). А арабский хронист Аль-Масуди в эти годь^называл Черное море «морем русов, по которому не плавают другие племена, и они обосновались на одном из его берегов». Но возглавлял войско не Игорь. Боевые действия против уличей продолжал воевода Свенельд. А предводителя, командовавшего операциями на море, еврейский Кембриджский аноним именует «Х-л-гу, царь Руси». Масуди назвал его «царь ал-Олванг», который «воюет с Румом» (Византией).

Это был очередной временщик Хельги-Олег. Он со своими дружинами вторгся в греческие владения в Крыму. Здесь можно было устроить куда более удобную морскую базу, чем на песчаных необитаемых островах и косах. Власти Херсонеса даже не пытались обороняться. Чтобы избежать погромов и разорения, они нашли другой способ. Объявили, что признают подданство русских, преподнесли вождю богатые подарки. Но в воинстве Хельги было много варягов. Их такая победа ничуть не устраивала. Какое им было дело до успехов Руси? Они жаждали добычи. Херсониты смекнули, что их все равно могут круто пошерстить, и постарались перенацелить незваных гостей. Подтолкнули их напасть на своих конкурентов, хазар. Хельги скрытно подобрался к Самкерцу. «По небрежности местного начальника реба Хашмоная» воины внезапно ворвались в город и разграбили его.

В это время завершилась и война с уличами, в 940 г. Свенельд взял их столицу Пресечен. А племя тиверцев замучили набегами печенеги. Оно увидело, что киевские властители снова сильны, и добровольно присоединилось к державе Игоря. Казалось, Русь может торжествовать. Но весть о разгроме Самкерца донеслась до Итиля. Как сообщает Кембриджский аноним, хазарский царь Иосиф спешно послал в Крым лучшего военачальника, «достопочтенного Песаха». По пути он собрал на Северном Кавказе аланов, касогов, ополчение Таматархи и переправился через Керченский пролив.