Виктор Брачев - Травля русских историков

Однако предварительное решение Президиума должно было получить одобрение Общего собрания Академии, состоявшегося 17 января 1929 года. С обоснованием решения Президиума от лица соглашателей на нем выступил А. Е. Ферсман. Ему возражал академик И. П. Павлов, резко выступивший против оппортунизма Президиума. У академиков, заявил он, могут быть три отношения к этому предложению: «первое — это рабское, лакейское «чего изволите?». Второе «благоразумное, так называемое оппортунистическое», вызванное опасениями испортить отношения с правительством, и, наконец, третье — «отношение чисто ученое, ни с кем и ни с чем не считающееся», к которому он и призвал своих коллег. Выборы, по его мнению, происходили «на основании устава и формально правильно, хотя и в очень сложной обстановке по причине массовости кандидатур, краткости срока выборов и ввиду привлечения к выборам внимания общественности». И. П. Павлов говорил правду. Чтобы снизить эффект его выступления, Президиум выпустил на сцену академика С. Ф. Платонова, заявившего от имени «соглашателей», что поскольку кандидатуры коммунистов были заранее согласованы и благополучно «проголосованы» в отделениях, которые, конечно, лучше знают, кого они выбирают, забаллотирование их на Общем собрании недопустимо. Не удержался он и от личного выпада против И. П. Павлова, который, по его словам, вследствие продолжительной болезни не мог присутствовать и лично участвовать в той большой работе, которую провели академики. В результате, подчеркнул Платонов, Павлов вынужден «питаться слухами и разговорами», и квалифицировал его заявление как носящее характер выступления «постороннего для Академии человека».

«Выступление академика С. Ф. Платонова, — констатировал автор представленного в Политбюро ЦК ВКП(б) «Отчета» о выступлениях академиков на чрезвычайном собрании Академии, — восстановило нарушенное Павловым равновесие» {103} 103 Документы русской истории. 1996. № 3. С. 132. . В результате голосования большинство академиков (28 из 41) поддержали предложение Президиума. Против проголосовали только 9 (И. П. Павлов, Ф. Ю. Левинсон-Лессинг, Е. Ф. Карский, И. П. Бородин, А. Н. Ляпунов, П. А. Лавров и другие). Четверо академиков воздержались {104} 104 Экстраординарное собрание академиков // Известия. 1929. 25 января. .

Большой неожиданностью явилось то, что среди этих девяти ученых, объявленных сразу же «реакционными», оказались только что избранные два академика: Д. М. Петрушевский и П. Н. Сакулин. Оправдываясь, последний вынужден был разъяснять, что тут был «не идеологический принцип, а момент целесообразности… Мои идеологические предпосылки, — писал он в своем письме в редакцию «Известий», — не мешали мне думать, что вопрос допускает иные решения» {105} 105 Сакулин П. Письмо в редакцию // Известия. 1929. 6 февраля. .

Вопреки ожиданиям руководства Академии, ее официальное обращение в Совнарком СССР о разрешении новой баллотировки троих ученых-коммунистов не разрядило обстановки.

Полной неожиданностью явилась для Президиума Академии статья члена Коммунистической Академии публициста Ю. А. Ларина, опубликованная 25 января 1929 года в «Правде» под характерным заголовком «После выборов в Академию. Академики и политика», в которой он уверял читателей, что Академия или, вернее, «часть академиков» провалила «ряд видных ученых работников из нашей среды не за то, что они мало известны, а за то, что это коммунисты, т. е. люди, участвующие в борьбе рабочего класса против… капиталистов и их идеологических прихвостней».

Инцидент с забаллотированием троих ученых-коммунистов Ю. А. Ларин квалифицировал как «политическую демонстрацию против рабочего класса», проявленное к нему со стороны части ученых «неуважение» {106} 106 Ларин Ю. После выборов в Академию. Академики и политика // Правда. 1929. 25 января. C. 3. .

С протестом против необоснованных обвинений в адрес Академии выступили С. Ф. Платонов, В. М. Истрин, А. Ф. Иоффе, А. Н. Крылов, С. П. Костычев, Н. П. Лихачев, И. П. Бороздин, Н. В. Насонов и другие академики. Ренегатов среди них, вроде Н. Я. Марра и И. М. Виноградова, оказалось совсем немного. Трудно сказать, насколько серьезными были прозвучавшие со стороны власти угрозы распустить Академию. Скорее всего, речь шла хотя и о мощной, но кратковременной кампании с целью оказать давление на академиков и провести в ее состав своих кандидатов.

5 февраля 1929 года ходатайство Академии о разрешении довыборов провалившихся кандидатов было рассмотрено на очередном заседании Совнаркома СССР {107} 107 Есаков В. Д. Советская наука в годы первой пятилетки. М., 1971. С. 192. . Присутствовала на нем и специально в связи с этим вызванная из Ленинграда делегация, среди членов которой оказался и С. Ф. Платонов. Несмотря на резкие выпады против Академии (вплоть до требования ее разгона) со стороны В. В. Куйбышева и Г. Н. Петровского {108} 108 Пять вольных писем Вернадского сыну // Минувшее: Исторический альманах. М., 1992. Вып. 7. С. 436. , «закрывать» Академию, как оказалось, всерьез никто не собирался. Разрешение на незаконные с точки зрения Устава довыборы было получено.

13 февраля 1929 года Общим собранием Академии наук A. М. Деборин, Н. М. Лукин и В. М. Фриче были избраны в число ее действительных членов {109} 109 Известия. 1929. 14 февраля. С. 1. . Так закончилась «эпопея» с «неувязкой» при избрании первых коммунистов в Академию.

Сам С. Ф. Платонов свою роль во всей этой истории скромно оценивал как «направленную к успеху дела в смысле желательном для правительства» {110} 110 Академическое дело 1929–1931 гг. СПб., 1993. Вып. 1. С. 62. . Так, видимо, рассматривали ее и «наверху». Во всяком случае, когда после выборов встал вопрос о новом руководстве Академии, именно его кандидатура была рекомендована в качестве академика-секретаря отделения гуманитарных наук. 7 марта 1929 года она была официально утверждена Общим собранием Академии {111} 111 СПб. ф. Архива РАН. Ф. 2. Оп. 1–1929. Ед. хр. 251. Л.12об. . Что же касается показаний Е. В. Тарле о том, что предполагалось даже выдвинуть кандидатуру С. Ф. Платонова в президенты Академии наук, к чему он якобы лично стремился {112} 112 Собственноручные показания Е. В. Тарле 14 февраля 1930 г. // Академическое дело 1929–1931 гг. Вып. 2. Дело по обвинению академика Е. В. Тарле. Ч. 1. СПб., 1998. С. 22. , то, скорее всего, здесь мы имеем дело со слухами, распространявшимися в то время недоброжелателями С. Ф. Платонова, явно не ожидавшими увидеть его в роли академика-секретаря Отделения гуманитарных наук. На самом же деле согласие на занятие этой должности, явившейся, вне всякого сомнения, вершиной его научной карьеры, — трагическая, непоправимая ошибка С. Ф. Платонова.