И Фроянов - Октябрь Семнадцатого (Глядя из настоящего)

Однако это непонятно, если следовать логике В. С. Дякина. Казалось бы, царское правительство, отказавшись от "насильственной консервации" общины и приступив к "ее насильственной ломке", должно было привести общинную организацию в состояние полного распада. Но на деле случилось иное. Приведенный самим В. С. Дякиным фактический материал со всей очевидностью свидетельствует о том, что, несмотря на колоссальное давление правительства, община не только устояла, но едва лишь в 1917 г. прекратился нажим не нее, "поглотила и вышедших и выделившихся".106

Итак, земельная реформа П. А. Столыпина привела Россию на край революционной бездны, а мировая война опрокинула ее туда.

Вековая несправедливость по отношению к крестьянству, накопившему "горы ненависти и злобы", столыпинская реформа, калечившая русских крестьян, и война сделали падение старого режима неотвратимым. Самодержавная власть предстала в сознании крестьянка лютый враг, с которым надо поступить соответственно. Появились неслыханные ранее призывы к цареубийству: "Я, крестьянин, обращаюсь к вам, братья, докуда будем губить себя, т. е. крестьянина, настанет время, надо губить тех зверей, которые губят миллионы людей. За какие-то интересы чужие кладем свои головы… Помните, братцы, чтобы убить зверей, которые миллионы губят людей за свой интерес, надо действовать, пока оружие в руках. Первое: долой царя, убить его, поубивать пузанов, которые сидят в тылу да в тепле, гребут деньги лопатой и губят нас, крестьянина…".107

Грянул 17-й год с его Февральской и Октябрьской революциями. Что дала стране Февральская революция? Практически ничего, кроме отречения Николая II от престола и анархии, которую, приукрашивая и расхваливая, часто называли и до сих пор называют свободой, превзошедшей свободы всех западных демократий вместе взятых. Однако нельзя забывать, что эта "свобода" была введена в стране, которая вела и продолжала вести тяжелейшую войну, требующую колоссальных усилий и концентрации имеющихся ресурсов, материальных и духовных. Ни одно из воюющих государств, даже самое демократичное, не могло позволить себе подобной роскоши, ибо это грозило военным поражением. Ясно, что отсутствие необходимых сдержек в данной сфере наносило огромный вред национальным интересам России, а непротиводействие такому порядку и тем более его поддержка являлись по сути национальным предательством.

Ближайшим следствием "свободы", установленной после Февральской революции, стало территориальное расчленение исторической России, о котором только мечтали ее давние недруги. Если бы Временное правительство во главе с А. Ф. Керенским удержалось, то России грозил бы полный территориальный распад.108 Это явствует из признания самого Керенского. На слова Р. Лютенью о том, что "Временное правительство провозгласило автономию Финляндии", он ответил: "Нет!

Мы восстановили независимость Финляндии. Она была аннексирована Россией в ходе наполеоновских войн и вошла в империю в качестве независимого государства, заключившего союз лично с императором. В царствование Николая II многие права Финляндии были отменены, что, естественно, вызывало недовольство, даже восстания в Финляндии. Кстати, либеральное общественное мнение никогда не принимало политики насильственной русификации. Временное правительство немедленно вернуло Финляндии все права при одном-единственном условии: независимость Финляндии должна быть принята Учредительным собранием. Одновременно мы провозгласили и независимость Польши. Начал разрабатываться режим предоставления независимости для прибалтийских стран, для Украины… На Кавказе, в Туркменистане мы стали приглашать представителей местного населения для управления страной".109 Усилия Временного правительства, как видим, были направлены на расчленение Российской империи, что могло только радовать западных правителей.

Полное непонимание исторической ситуации демонстрирует Д. А. Волкогонов, когда пишет: "Если бы все ограничилось демократическим февралем и он бы "устоял", то, вероятнее всего, Россия сегодня была бы великим, демократическим, могучим, нераспавшимся государством".110 Для историка-генерала "непреходящей ценностью была лишь Февральская революция". С генеральской солидностью он рассуждал: "Именно здесь, думаю я, Россией был упущен исторический шанс".111

Как следует из только что приведенных признаний Керенского, то был шанс раздробления России. Что касается Февральской революции, то она порой производила странное впечатление на самих ее творцов. По словам П. Н. Милюкова, "январь и февраль 1917 года прошли как-то бесцветно и не оставили ярких воспоминаний". В результате случилось то, чего "не ожидал никто: нечто неопределенное и бесформенное, что, однако, в итоге… рекламы получило немедленно название начала великой русской революции".112 Могло ли это "нечто неопределенное и бесформенное" дать что-то существенное народу России? Конечно, нет.

Что не дала Февральская революция русскому народу? Она не дала главное: мир и землю. Временное правительство хотело воевать до "победного конца" (читай: до гибельного конца России), а передачу земли крестьянам отнесло на усмотрение Учредительного собрания, затягивая по существу решение земельного вопроса и применяя силу по отношению к тем крестьянам, которые явочным способом захватывали землю.113 Оно не упразднило помещичье землевладение, столь ненавистное крестьянству. Следовательно, Февральская революция не решила основной для России земельный вопрос. Она не принесла почти ничего и рабочим, за исключением некоторых профсоюзных подачек: права на членство в профсоюзе и на участие профсоюзов в деятельности фабрик и заводов.

Таким образом, социально-экономические результаты Февральской революции 1917 г. были, можно сказать, ничтожны. Ее следует отнести к разряду политических переворотов, а не социальных революций.114 Удивительно, но факт: события Октября 1917 г., имеющие все основания по характеру своему называться революцией, в исторической и публицистической литературе нередко именуются переворотом, тогда как события Февраля, лишенные революционной глубины, объявляются революцией. С этой исторической иллюзией, по нашему убеждению, пора расстаться. Необходимо, наконец, осознать, что Февраль 1917 г. хотя и сопровождался мощным стачечным движением (оно, похоже, и придает ему революционную окраску), но в истории России он отмечен не революцией, а политическим переворотом. К власти пришли силы, заинтересованные в капиталистическом развитии России и учреждении в ней парламентской демократии западного образца. Они шли наперекор народной стихии, поскольку и рабочие, и крестьяне отнюдь не тяготели к капитализму.