Константин Сомов - Война: ускоренная жизнь

Так, в изложении боевых заслуг, в частности, сказано, что ваша жена является участницей летнего наступления 1944 года, участницей форсирования и удержания плацдармов на реках Нарев, Висла и Одер, причем только с 20 по 25 апреля с.г. при форсировании Одера она якобы «лично приняла и обслужила 470 раненых бойцов и всем им оказала доврачебную помощь». Как написано в одном из двух представленных мне наградных листов: «Бесстрашная, энергичная и неутомимая медсестра Грибакина в течение многих суток без сна и отдыха самоотверженно боролась за жизнь сотен советских воинов и почти всем им спасла жизнь».

Нелепость и ложь угодливого словоблудия ваших подчиненных несомненны. Насколько мне известно и как свидетельствуют факты, даже в период напряженных боев, когда медсестры и врачи действительно работали круглосуточно и падали с ног от усталости, ваша жена появлялась в медсанбате на 3–4 часа, а все остальное время находилась с вами в землянке, в блиндаже или на квартире, обслуживая вас как мужа в быту, за столом и, извините за точность формулировки, в постели, за что боевые награды никаким статусом не предусмотрены.

Если вы забыли, позволю напомнить, что пренебрежение вашей женой своими прямыми воинскими обязанностями во время тяжелых боев в марте с.г. было отражено комсомольцами медсанроты в «Боевом листке», который по вашему приказанию был тотчас снят, так как в этой обоснованной критике вы усмотрели подрыв вашего авторитета, хотя подрывали свой авторитет только вы сами, в связи с чем вам и пришлось писать объяснение члену Военного Совета армии.

Ваша трогательная забота о молодой жене приняла выраженный антигосударственный характер, и потому, целиком присоединяясь к мнению командующего войсками армии и члена Военного Совета, считаю необходимым посоветовать вам, во избежание дальнейших неприятностей и компрометации звания и чести советского генерала, пересмотреть этот наградной материал и немедленно приказом за вашей подписью отменить пункт о награждении вашей жены орденом Красной Звезды или же передать этот вопрос мне для доклада командующему и принятия объективного решения.

Предписанные вами наградные листы возвращаю.

Автору неизвестно, как сложилась после войны дальнейшая жизнь у генерала Грибакина с его молодой женой Любовью Антоновной, но вот то, что многие заключенные на фронте и сразу же после войны браки — в том числе и те, начало которым положила обычная переписка — выдержали испытания десятилетиями совместной жизни, можно сказать однозначно.

Барнаулец Николай Аверкин рассказывал, как уже в 44-м девушка, с которой он дружил перед уходом на фронт, прислала ему письмо, спрашивая совета. «Война еще, наверное, долго продлится. Коля, ты ж не знаешь, что с тобой может быть, — писала она. — А тут парень один пришел с фронта комиссованный по ранению, предлагает мне замуж за него выйти. Как быть?».

«Написал я ей, что война, действительно, не завтра кончится, и гарантий, что я на ней живой останусь, я, конечно, дать не могу, — говорил Николай Константинович. — А через какое-то время мать пишет: «Коля, к нам в деревню приехала новая учительница, хорошая девушка, не против с тобой переписываться. Ты как?» И я не против. Так мы с ней и переписывались, а после войны поженились и жили вместе до самой ее смерти».

Порой переписка между находящимся на фронте парнем и живущей в тылу девушкой завязывалась еще проще, как говорится, без протекции.

Бывший стрелок-радист на полученном нами по ленд-лизу американском бомбардировщике «Бостон» яровчанин Василий Мирошниченко нашел свою суженую весьма оригинальным образом. Когда по окончании Великой Отечественной их эскадрилью перегоняли по воздуху с запада на Дальний Восток «крушить самураев», штурман рассказал ему, что пролетать самолет будет практически над деревней стрелка-радиста. В этот момент Мирошниченко и бросил в бомболюк какую-то железку с привязанным к ней письмом к матери и запиской с просьбой тому, кто найдет, передать это письмо. Железка с посланием упала на пашню, нашла ее девушка, на которой Василий Иванович, вернувшись домой с войны, женился.

Во время службы в армии автору этой книги пришлось по просьбе своих товарищей написать не одно вычурно-любовное письмо их потенциальным подругам. Девушки, надеясь на более близкое знакомство, писали по адресам, вызнанным у сестричек молодых солдат, на их полевую почту — «Самому веселому солдату», «Самому красивому» и т. д.

Стряпая ответные письма — «Лицом к лицу лица не увидать. Здесь, среди бескрайних песков пустыни — Мандал-Гоби…», я в дальнейшем изготовил, чтобы зря не тратить время, своего рода «бланк-трафарет» такого письма и считал, что являлся первопроходцем в этом деле.

Молодости свойственно ошибаться. В своем фронтовом дневнике в апреле 1945 года барнаулец Деомид Кожуховский приводит куда более ранний образец подобного письма, и образец, прямо скажем, далеко переплюнувший мои армейские опусы.

« 16.04.45 г.

Штыковой удар.

С тех пор, как штыковой удар вашей красоты основным уколом поразил мое сердце и нанес рану глубиной полного профиля, я подолгу не могу заснуть после отбоя, я все думаю о вас.

Как хотелось бы мне сейчас обнять шейку приклада, прижать к плечу и плавно опустить поцелуй на ваши алые губки. Я восхищен вами, смотря на ваше фото, как на новый чехол малопехотной лопатки. Ваш ласковый голос можно сравнить с голосом дневального, произносящим любимую команду — приготовиться на обед или отбой.

Из-за вас я стал такой рассеянный, превзошел все законы рассеивания, днем и ночью, с наименьшим безопасным прицелом, веду автоматический огонь своими мыслями через головы миллионов людей по вашему ярко пылающему сердцу, являющемуся отличной мишенью для такого стрелка, как я.

Я отличный стрелок, а согласно законам рассеивания и законам вероятности попадания, ваше сердце должно быть пробито моей любовью, но от волнения я весь дрожу, и не могу удержать линию прицеливания, поэтому из 1000 возможных попаданий я не сделал ни одной пробоины в вашем сердце. В то время как вы с одного укола поразили мое сердце. Но, несмотря на неудачу, я бешено мчусь по траектории любви, эта траектория должна пересечься с горизонтом вашей жизни, а также пересечение это — первая новобрачная ночь на широкой семейной кровати.