Жак Эрс - Людовик XI. Ремесло короля

Обучение ремеслу не было чисто теоретическим. Редко когда сын короля так часто оказывался на передовой и сталкивался со столькими трудностями. С самого юного возраста он следовал за отцом в военные походы, в «верные города» королевства, порой оказывавшие им сдержанный прием, даже не до конца покорившиеся, во всяком случае, не собиравшиеся раскошеливаться. В девять лет он проскакал с отцом через всю Францию, побывал в центре, в Оверни, и на юге, в Лангедоке; в этих походах не было ничего от торжественных шествий или увеселительных прогулок, это были поспешные переезды из замка в замок или из лагеря в лагерь, лишенные всякого комфорта. Он заседал рядом с отцом на собраниях штатов, чтобы вырвать у них одобрение или субсидии. Это явно нельзя назвать беззаботной юностью, и ничто не сулило ему безоблачного будущего.

Время ученичества быстро осложнялось недоверием и подозрениями; это было время испытаний, когда требовалось взять в свои руки управление страной, укрепиться перед лицом партий и мятежных принцев, упрочить шаткую, спорную власть, которую обескровили и ослабили гражданская война, продолжительные отсутствия короля и дальние расстояния. Властная необходимость восстановить порядок определяла эти годы отрочества, когда дофин желал быть не зрителем, ус-ваивающим урок, а актером на авансцене, даже автором пьесы, делающим ставки и принимающим решения. Нет сомнений в том, что честолюбие, желание урвать себе долю власти помогли ему обучиться тому, как удержать людей при себе, как вести игру, как — уже тогда — плести тонкие и замысловатые интриги, а главное — как окружить себя сильной клиентурой. В этом смысле Прагерия 1440 года (не первый мятеж принцев, а единственный с сознательным участием сына короля) стала важным уроком. Мы знаем, какую пользу Людовик извлек из него четверть века спустя, когда ему в свою очередь пришлось противостоять Лиге общественного блага и он сумел одержать верх в большей степени благодаря искусству рушить союзы, а не только на полях сражений.

Разрыв с отцом привел его в Дофине, которым он правил один, почти как суверенный монарх. В тех тяжелых и опасных условиях это снова стало суровым и серьезным уроком: реорганизация административной машины, расстановка верных людей, заигрывание со «страной», которая естественным образом была привязана к своим традициям и своим правителям. За годы полуизгнания он добился успеха и многому научился. Позднее, в Женаппе, и на сей раз находясь вдали от дел Франции как изгнанник, он все же не переставал ими заниматься, вмешиваясь в них при каждом удобном случае, противопоставляя себя советникам короля. Он также мог — и не преминул это сделать — вмешиваться в дела Бургундии, поддерживать дружеские связи, участвовать в ссоре между Филиппом Добрым и его сыном Карлом. В истории Франции мало примеров того, чтобы государственный деятель, призванный к власти, был так хорошо к ней подготовлен не только простым и рутинным изучением функционирования государственных органов, но и солидным опытом в искусстве верховодить людьми, ломать сопротивление, привлекать к себе и добиваться успеха.

Последние Капетинги, начиная с Филиппа Красивого, и первые Валуа в мирное время по большей части сидели дома, в своих дворцах, обычно в Париже, не покидая их в течение целых недель или даже месяцев. Принцы и вельможи строили или покупали особняки рядом с Лувром, где жили во время частых приездов или где оставались их доверенные люди, стряпчие и уполномоченные. Карл V, совладав с волнениями 1357 года, крепко держал Париж в своих руках с помощью прево Гуго Обрио. Он сделал город и окрестные замки своей излюбленной резиденцией. Несколько лет, зимой и летом, он не покидал эти края: жил в Лувре, в особняке Сен-Поль, в Венсенском замке или Сен-Жермене, Мобюиссоне, Понтуазе или еще в Санлисе, Компьене, Мелене, иногда в Милли или Фонтенбло, но не дальше.

Карл VII, изгнанный из Парижа еще будучи дофином и остерегавшийся туда возвращаться, ввел иную манеру правления и возил свой двор и Совет в разные места. Во время путешествия в Лангедок в 1437 году его не было в столице больше двух месяцев. Для Людовика XI это стало правилом. Он знал, что должен выезжать на места, показываться на людях, выступать лично, вызывать к себе уважение и быстро принимать решения. Он прошел хорошую школу, впервые появившись на публике еще в качестве дофина, всегда был в пути, навязывая себе неделю за неделей напряженный ритм, так что быстро приобрел репутацию неутомимого всадника и путешественника. Все знали, что он способен примчаться туда, где он нужен.

Следовать за ним шаг за шагом, день за днем не так-то легко, ибо нет среди государей меньшего домоседа, чем Людовик XI. Ученые, восстановившие пути его передвижений, по большей части отыскивали и отмечали места, откуда посылались королевские письма, — по счастью, весьма многочисленные. И все же существуют пробелы, порой по несколько месяцев кряду. Более того, король не всегда брал с собой секретарей. Например, во время выездов на охоту, которые могли увести его очень далеко. Письма, датированные этим периодом, написанные в соответствии с отданными перед отъездом распоряжениями и отмеченные его «меткой», содержали упоминание о месте, где остался его «кабинет».

Как бы то ни было, эти «маршруты», неполные и порой ненадежные, показывают, что с 1461 по 1483 год он надолго оставался в одном и том же городе или замке только в редких случаях: в Бордо в марте-апреле 1462 года, чтобы подготовить встречу в Байонне; в Париже в январе—марте 1465 года, выезжая однако за его пределы, чаще всего в Нотр-Дам-де-ла-Виктуар под Санлисом; наконец, в Лионе, с 6 мая по 26 июня 1476 года, чтобы встретиться там с королем Рене и Джулиано делла Ровере, племянником папы.

Зима не была для него препятствием. В декабре 1461 года его конюшие раздобыли повозки и подготовили переезд из Тура в Амбуаз, потом в Монти-ле-Тур, снова Амбуаз и Тур. В декабре следующего, 1462 года — из Амбуаза в Тур и Пуатье; в январе 1463 года — из Пуатье в Нотр-Дам-де-Сель (Сель-сюр-Бель, ныне Дё-Севр), в Сент, Jla-Рошель, Нотр-Дам-де-Сулиак (Жиронда), Кастельно-де-Медок и Бордо. Следующей зимой (1463) в декабре король жил в Абвиле, в Кротуа, потом в Э, снова в Абвиле, Сен-Рикье, Нувьон-ан-Понтье, Абвиле и рядом, в Марейле. Уже ослабев, зимой 1480/81 года, он продолжал свои поездки и визиты: из Бонавантюра («Веселое приключение»), деревянного домика под Шиноном, отправился в Сен-Мартен-де-Канд, в Плесси, в Пюи-Нотр-Дам под Сомюром, в Тур, Амбуаз и Плесси в декабре; в Шательро, Пуатье и Форж под Шиноном в январе. Только под конец своей жизни, уже очень больной и старый, он отправлялся «на зимние квартиры», оставаясь там почти безвыездно: в Туаре с декабря 1481-го по январь 1482 года, в Туре и Плесси следующей зимой.