Олег Казаринов - Обратная сторона войны

В состав Российской национальной народной армии (РННА), действовавшей под Смоленском, входила около 4 тыс. человек. Ее солдаты были одеты в советскую военную форму и вооружены трофейным советским оружием. Командовал ею бывший полковник Красной Армии Боярский, а «политотдел» возглавлял некто Георгий Жиленков, человек с весьма примечательной биографией. До того как сдаться немцам, он был ни много ни мало секретарем Ростокаменского райкома ВКП(б) Москвы, кавалером ордена Трудового Красного Знамени, а позднее — бригадным комиссаром и членом Военного совета 32-й армии!»

«Мало, мало я давил этих гадов! Ведь как знал, как чувствовал!» — вероятно, думал Сталин, получая непрерывный поток сообщений о подобных фактах. Впрочем, наверное, он прекрасно понимал, что чем масштабнее его преследования, тем больше у него врагов. Возможно, он рассчитывал опередить в этой дьявольской гонке, то есть истреблять быстрее, чем зарождается инакомыслие.

И во многом он преуспел. Советский народ кровавым потоком смыл и фашистскую Германию, и ее сателлитов, и сотни тысяч своих соотечественников, оказавшихся «по другую сторону баррикады». Ценой невероятных жертв, ценой немыслимых расправ.

Писатель Марьян Беленький откровенно заявлял: «В войне двух народов выживет тот, чья воля к жизни сильнее. Нам придется быть жестокими, что глубоко противно нашему национальному характеру и нашей религии. Нам придется убивать безоружных, женщин и детей. Иного выхода у нас не будет». И хоть говорил он о еврейском народе и судьбе Израиля, но его вывод одинаково приемлем для любой войны.

Часто в отечественной литературе и кино приходится встречать утверждение, что «мы победили в войне, потому что, несмотря ни на что, оставались людьми, были более человечными». Сомневаюсь. Я даже выскажу крамольную мысль, что именно благодаря ожесточению миллионов людей, их озверению удалось вырвать победу у фашистского зверя, который оказался более слабым. И то обесценивание человеческой жизни, искажение морали и нравственности, которые произошли во времена революции и сталинских репрессий, сильно способствовали этому.

Перечитайте Э. Ремарка. Что-то не нашел я в его книгах описания того, что германские солдаты людьми не оставались и были менее человечными. И поэтому войну проиграли.

А что касается фактов массовых убийств и чудовищных преступлений, то здесь обе стороны отличились. Шла война на выживание, а в ее условиях можно лишь оправдываться словами президента Ирана Рафсанджани, который, обращаясь к офицерам военной академии еще в 1988 г., заявил: «Также совершенно очевидно, что учения о морали, существующие в мире, являются неэффективными, когда война достигает критической стадии, когда мировое сообщество больше не уважает свои собственные решения и закрывает глаза на жестокости и все виды агрессии, которые совершаются на полях сражений».

Война очень избирательна. К России она повернулась, нарядившись в маску героического прошлого и веры в собственную непобедимость. Тщательно и коварно она просеивает всю военно-историческую информацию и подсовывает через кино, прессу, литературу, музеи горделивое и ласкающее слух: «Не трогай русского медведя, а то осерчает!», «Не ходи на Москву!», «Мы русские, с нами Бог!», «Мы советские, настоящие люди!» «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.» Опять же: «Кто с мечом к нам придет — от меча и погибает». И, наконец, общеуспокоительнос: «Шапками закидаем!»

Все правильно. Это обязательный момент патриотического воспитания. Это прививание положительной самооценки, отождествления себя с силой, борьба с суверенностью и чувством исторической вины за те поступки, которые должны рассматриваться лишь как досадные недоразумения и исключения (если уж их не удается скрыть).

Но за всем этим не видно: насколько война является сложным, неоднозначным, по-настоящему страшным явлением.

Хотя подтверждения тому можно найти в любых мало-мальски серьезных книгах. Они просачиваются, проступают, сквозят в текстах зачастую вопреки желанию их авторов. Я специально воспользовался всего восемью основными источниками, из которых взял довольно обширные цитаты. Назову их.

Это дневниковые записи Константина Симонова — «Разные дни войны». «Цусима» A.C. Новикова-Прибоя и «Крейсер «Улисс»» А. Маклина, участников событий, которые описаны в этих книгах. «Они сражались за Родину» М. Шолохова, «Разгром» А. Фадеева и «Избранные произведения» Э. Золя — мастеров пера, показывающих войну глазами простого солдата. И наконец, мемуары маршалов В.И. Чуйкова «От Сталинграда до Берлина», И.С. Конева «Записки командующего фронтом» и германского генерал-полковника Г. Фриснера «Проигранные сражения».

Все эти книги были изданы в советские времена и, разумеется, подвергались цензуре в лице многочисленных редакторов, союзов писателей и политуправлений. Тем ценнее упоминающиеся в них факты. Достаточно вычленить их из общего контекста книг, из мишуры напыщенных фраз, идеологических догм и свести воедино. Эго необходимо сделать, чтобы за фальшивыми масками увидеть подлинный лик войны.

И я намерен безжалостно срывать эти маски, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

А маски распространились практически на все, вплоть до солдатского сленга и формы одежды.

Каждый любитель военной истории по фильмам и фотоматериалам представляет себе, как выглядели «волки» гросс-адмирала Деница, асы подводной войны фашистской Германии: заросшие щетиной (а иногда и просто бородатые), без знаков различия, в футболках и свитерах, с косынками на шеях, они напоминали бандитов. Настоящих разбойников.

И отношение у нас к этому неряшливому облику воспитали соответствующее. Одно слово — пираты!

А как обстояло дело у нас самих, если верить очевидцам, а не официальной пропаганде?

«Явился я на лодку в полном морском обмундировании — в кителе и суконных штанах. Эти штаны продержались на мне до обеда. Лодка шла полным ходом, и в ней было дико жарко. Дисциплина на лодке строжайшая. Но это дисциплина по существу. А формальной дисциплины в плавании не придерживаются. На вахте почти все стоят в штанах на голое тело, в майках или в холщовых комбинезонах. Сесть за командирский стол в расстегнутом френче, или без френча, или в комбинезоне за грех не считается. И в самом деле, застегиваться на все пуговицы и крахмалиться здесь просто невозможно физически.

Я сначала снял ботинки, потом брюки и, наконец, китель и проводил большую часть времени в трусах».

По сложившемуся стереотипу советские моряки сражались, боролись за жизнь своих кораблей, побеждали и гибли гладко выбритыми, в застегнутых до последней пуговицы кителях и бушлатах, в орденах и чуть ли не в парадной форме. Как из игрушечного набора. Болванчики.