Вольфганг Ферстер - Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944

До демарша в предложенной форме дело не дошло. Также неизвестно, показал ли Браухич предложенные требования Гитлеру. Конечно же у него не было достаточного влияния на Гитлера. Положение Гиммлера и его сторонников остается непоколебимым, ничего не изменилось и в чекистских методах гестапо. Единственное, чего удалось добиться, — это то, что Гитлер, только что осуществив первую из своих новых внешнеполитических целей — присоединение Австрии, решился на то, чтобы направить личное послание Фричу. В нем Гитлер ограничился самым необходимым: после оправдательного приговора он вынужден признать, что Фрич не очернен в глазах немецкого народа. Впрочем, участие сухопутных войск в присоединении Австрии подтвердило способности и тщательную работу Фрича. Но генерал-полковнику этого было мало. В своем ответном письме он потребовал восстановления своей чести перед армией и народом и привлечения к ответственности тех лиц, которым по долгу службы вменялось в обязанность рассмотрение его дела и своевременное и полное информирование Гитлера и Геринга.

Даже этот ясный и недвусмысленный призыв к совести долгое время оставался не услышанным Гитлером. Прошли недели, прежде чем он решился принять в расчет поступающие отовсюду просьбы офицерского корпуса. Это произошло 13 июня перед генералитетом, созванным на военную демонстрацию на аэродроме Барт (на померанском побережье). На следующий день Бек, который при этом не присутствовал, получил доклад обер-квартирмейстера генерала Гальдера о речи Гитлера. В докладе содержалось следующее:

«Фюрер исходил из зачитанного перед этим приговора. Он старался объяснить господам генералам «трагическое происшествие» тем, что описал состояние душевного потрясения, испытанного им во время дела Бломберга. Он сказал, что сегодня, в более спокойном состоянии, он повел бы себя иначе, чем тогда. Прежде он не воспринимал всерьез доходившие до него подозрения в отношении генерал-полковника барона фон Фрича.

Будучи сильно огорченным произошедшим с Бломбергом, он посчитал необходимым, побеседовав с генерал-полковником бароном фон Фричем, выяснить правду об обвинениях и о документах, доказывающих это. В душе он не мог поверить в обоснованность обвинений. Но когда шокированный генерал-полковник барон фон Фрич упомянул при нем представителя гитлерюгенда, у Гитлера сложилось впечатление, что, помимо предыдущих показаний, может выясниться что-то еще. Таким образом, он заколебался и посчитал, что «все возможно». Обстоятельный, эмоциональный рассказ о причине происшедшего занял большую часть речи фюрера. Во время судебного процесса, который предложил сам генерал-полковник барон фон Фрич, с помощью счастливого случая удалось доказать полную необоснованность обвинений. Тем самым хотя юридически генерал-полковник барон фон Фрич и был удовлетворен, но «трагизм» ситуации ликвидирован не был. Он, Гитлер, не может «дезавуировать» себя перед нацией. Тогда он сообщил, что генерал-полковник барон фон Фрич покинул службу по причинам здоровья. Во время, когда необоснованность обвинений еще не была доказана, он выбрал такое объяснение, чтобы избежать нанесения ущерба престижу армии.

Также и в будущем, когда о произошедшем в вермахте не должно стать известно общественности, должно выбирать подобные объяснения, в особенности если речь идет о случившемся на руководящих постах вермахта. Гитлер всеми силами старается завоевать и укрепить сильно поколебленное осенью 1918 года доверие нации к высшему военному руководству. И поэтому следует придерживаться данного тогда общественности объяснения.

Это вполне возможно, так как общественность не знает о предъявленных генерал-полковнику барону фон Фричу обвинениях. Гитлер сам лично написал генерал-полковнику барону фон Фричу письмо, в котором выразил свою радость по поводу исхода судебного процесса.

Генералы, которые в свое время от него услышали о выдвинутых обвинениях, теперь, после оглашения приговора, узнали о необоснованности этих претензий. Армия же узнала, что генерал-полковник барон фон Фрич был назначен командиром «артиллерийского полка». Он, Гитлер, надеется, что армия правильно поймет оказанную ей честь. Он собирался сам по случаю первого созыва немецкого рейхстага сообщить общественности об этом чествовании генерал-полковника барона фон Фрича и о его особых заслугах в строительстве армии, которая продемонстрировала свои способности во время присоединения Австрии. Но как и раньше, так и в ближайшем будущем он не сможет выступить перед рейхстагом из-за развития политической ситуации. Он должен довольствоваться сегодняшним созывом генералов.

После этого фюрер, ссылаясь на положение вермахта в новом государстве, отклонил предположение, что обвинения против генерал-полковника барона фон Фрича могут быть снова легко и осознанно выдвинуты официальными лицами. Речь шла всего лишь об ошибке служащих, которые не вовремя потеряли взятый однажды след. Вермахт может быть уверен в том, что подобное не повторится. Настоящим же виновником «трагического происшествия» является шантажист Ш. Так как в судебном процессе можно было ожидать для Ш. лишь лишения свободы, что не компенсировало бы подлый образ мыслей и тяжесть последствий, Гитлер приказал расстрелять Ш.

Полагая, что в новом государстве невозможна сознательная борьба других сил против вермахта, Гитлер подчеркнул, что изменения на постах вермахта могут последовать только из-за этих сил. Другие факторы исключены. Гитлер закончил свою речь выражением доверия к вермахту и его руководителям и просьбой оказать ему такое же доверие».

Гитлер окончательно закрыл дело Фрича этим объяснением, которое частично искажало, частично скрывало, частично замалчивало действительный ход событий, а в том, что касалось собственного поведения, грубо противоречило истине. Категорический приказ молчать, данный кругу осведомленных, должен был предотвратить дальнейшее обсуждение. Общественность узнала лишь из короткой заметки в прессе, что вылечившийся генерал-полковник барон фон Фрич в благодарность за его заслуги при строительстве сухопутных войск был назначен командиром 12-го артиллерийского полка, во главе которого он раньше стоял.

Сам Фрич принял свою судьбу молча, но с разрывающимся сердцем. В отношении Гитлера он сказал своим доверенным лицам: «Этот человек является немецкой судьбой в хорошем и плохом. Если Германия сейчас рухнет в пропасть, то Гитлер увлечет нас всех за собой. Сделать ничего нельзя». Когда же началась война, любящий превыше всего свою Родину барон фон Фрич отбыл со своим полком на фронт и под Варшавой в первых рядах встретил смерть.