Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы

Это звучит похоже на то, о чем мы говорили, не так ли? Власти оккупантов усиливают контроль и посылают армию наемников, которые совершают ужасные зверства против мирного населения, например налеты на дома, оккупантов то и дело убивают, грабят и поджигают, когда они пьяны. Партизанская война разворачивается, и страшные зверства совершаются уже с обеих сторон до тех пор, пока отряды оккупантов несут значительные потери, большие, чем их враги. Вы скажите, это похоже на ситуацию в России после нашего вторжения? Балканы?

С. Я должен сказать, что это было довольно типично для образа германской агрессии и жестокости во время войны. Да, несомненно в России, но, по моему собственному опыту, в Италии также.

М. Возможно, вы правы. Я имел в виду Ирландию с 1916 по 1922 год.

С. О, ради бога…

М. Но это правда, вы понимаете. Я знал многих ирландцев, некоторые из них работали для армии, пока мы не приняли руководство над их разведывательными секциями. О да, я говорю по-английски, насколько вам известно, и я слышал много подобных историй. Британцы не выпустили Белую книгу о своих делишках, но я полагаю, если вы подумаете об этом, вы поймете, что я абсолютно прав. Обычно я абсолютно прав, не так ли?

С. Не всегда.

М. Всегда. Я не открываю рта, пока не уверен. Однажды я решил, что был не прав, но обнаружил позже, что произошла ошибка. Приглядитесь. Не германцы, мой друг, но ваши друзья и союзники.

С. Оправдание…

М. Я не нуждаюсь в оправданиях, и вы знаете это. Раньше мне приходилось иметь дело с политическими убийцами и профессиональными коммунистами. Если я могу использовать кого-либо или я могу от них получить информацию, все хорошо и прекрасно, но если нет, жди неприятностей сейчас же.

Гитлер однажды сказал, что террор может быть сломлен только контртеррором. Он был прав, и хотя я не всегда соглашался с ним, в этом вопросе мы были в полном согласии. Если такое начнется в Европе, вы сами сделаете то, о чем я только что говорил. Вы бы сперва изумились, что овца вдруг начала кусаться, и закончили бы большим количеством баранины на столе.

Вы собираетесь ждать, пока Иван навалится на Европу, и тогда вы искорените предателей и партизан. Почему бы не уберечь всех нас от неприятностей и не сделать это сейчас? Русские верят в политику выжженной земли, так почему не поучиться у них и не двинуться первыми? Мир станет гораздо лучше, когда несколько сотен активных партизанских лидеров будут под землей в буквальном смысле. Лучше наступить на ядовитую змею в момент, когда она появляется из яйца, нежели позволить ей подрасти и стать смертельно опасной. Раздави ее сейчас, а не потом.

Конечно, здесь есть несколько моментов, которые стоит учесть. В первую очередь, я сильно сомневаюсь, что Советы собираются нападать на Европу. Вы слышали мои аргументы по этому поводу ранее, и вы без сомнения, услышите их снова. Если они не будут вторгаться и вы будете иметь достаточно предупреждений об этом, тогда было бы политически нецелесообразно резать горло всем подряд, особенно таким, как Мальро.

С другой стороны, у нас была программа, названная «Мрак и Туман», когда мы просто хватали таких людей, после чего они навсегда исчезали. Это имело свои преимущества. Кровавые политические убийства должны послужить публичным и безотлагательным предупреждением каждому, кто мог бы поставить ногу на тропу подрывной деятельности и государственной измены.

В нашей стране и в вашей была громадная «пятая колонна», состоявшая из членов профсоюзов, профессоров университетов, студентов, псевдоинтеллектуалов и тому подобных, только и ждущих призыва Кремля сделать грязную работу. Даже при наличии пакта с Советами я ни на миг не забывал, кто наши истинные враги, и никогда не прекращал свою работу, был всегда в действии. Уверен, что и Гитлер знал: это будет очень короткий союз. Сталин, я уверен, действительно думал, что одурачил нас этим пактом… Вы знаете, что они даже сдавали нам некоторых сочувствующих им в различных странах как знак их доброй воли? О да. И даже своих агентов. Тех, кого они решили ликвидировать нашими руками, так как Сталин стал недоволен ими.

Антибандитские боевые действия – это действительно очень просто, если вы понимаете менталитет коммунистов. В оккупированной стране, или в вашей собственной стране в данном случае, всегда есть элементы, которые потенциально могут создавать проблемы. Вы не можете, как хочет мистер Визнер, просто послать вооруженные подразделения, чтобы арестовать и казнить всех этих людей. Не считаясь с вашими взглядами на Германию, мы, по существу, – страна законов, и подобное поведение, хотя совершенно оправданное, должно стать причиной большого волнения среди других. Они хотели бы знать, мне кажется, будут ли они следующими, и такие люди могут стать очень беспокойными. Почитайте, как Жозеф Фуше ускорил падение Робеспьера. Фуше был человек, почти не имеющий силы против фактического диктатора Франции, а ведь тот учредил террор – все его боялись и подчинялись ему. Фуше использовал этот террор против самого разжигателя, нашептывая делегатам Конвента, что их имена значатся в одном из списков Робеспьера, и, пугая их, втягивал в совместные действия против него. В течение нескольких часов монстр пал от ножа своей собственной гильотины. Вы хорошо сделаете, если почитаете о Фуше.

С. Я почитаю, и я знаю, о чем вы говорите, но, как вы сказали раньше, массовые аресты и казни невозможны, по крайней мере в настоящее время.

М. Кто знает, что готовит нам будущее? Ваша страна, несмотря на громко обсуждаемую демократию, вполне способна на такое, об этом свидетельствует ваша недавняя история. Ваш министр юстиции начал полицейскую облаву против радикалов после войны 1914 года?

С. Палмер. Да, конечно, Вильсон был болен после инсульта, и Палмер мог делать, что хотел. Между прочим, Гувер был одним из его ближайших помощников в те дни.

М. Видите, вы должны заставить Гувера и его людей сделать это, если Гувер – антикоммунист…

С. В большой степени.

М. Мы говорим о том, что могло бы случиться. Это правильно для всех нас помнить, что то, что сейчас в прошлом, было когда-то будущим, верно?

С. Я изучал это в университете.

М. Не считаю это утверждение оригинальным. И сомневаюсь, что вообще существует много оригинальных мыслей. Мы убеждены, что выдвигаем новую идею только до тех пор, пока не обнаружим, что какой-то греческий философ высказал эту самую мысль в 200-м году до Рождества Христова. Но то, что я сказал, правда. Мы можем беспокоиться о будущем весьма сильно, но, только когда оно становится прошлым, мы в состоянии понять его, и должно минуть сто лет, чтобы страсти улеглись.