Андрей Васильченко - 100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Группа, которой командовал полковник Вольф, двигалась к югу от Нальковачи. Она держала путь к горным хребтам по дороге, которая шла вдоль деревень Тельки, Будаенё Пербаль. Здесь группа неоднократно пополнялась оборванными и голодными солдатами.

На лесные поляны горного хребта Вёрёш-Почойаш самолеты люфтваффе сбросили еще несколько бомб с продовольствием и боеприпасами. Их ржавые останки пролежали там не одно десятилетие. Если не считать налетов советской авиации, то шедшие к немецким позициям солдаты могли вполне спокойно передвигаться по лесам. Проблемы возникали всегда, когда им приходилось покидать лесные массивы и выходить на открытые места. Здесь они почти сразу же замечались советскими танками и кавалерийскими патрулями Красной Армии. Нередко появившиеся на опушках немецкие и венгерские солдаты обстреливались из орудий, после чего предпочитали вновь скрыться в лесу. По этой причине многие из отступавших солдат предпочли повернуть на юг и пробиваться к немцам в районе Большой Холодной горы (Надькопаш). Так, например, поступил генерал-лейтенант Билльницер и его группа. Другая часть немецких и венгерских солдат, общей численностью от 5 до 8 тысяч человек, направилась в юго-западном направлении. Следуя вдоль зубчатой железной дороги по окраинам Варошмайора, эта группа, в основном состоявшая из остатков кавалерийской дивизии СС «Мария Терезия», двигалась в направлении Швабской горы. Так же поступили венгры, которыми командовал старший лейтенант Дьюла Литтерати-Лоёц, — они пытались достигнуть квартала элитной застройки на склонах большой вершины Швабской горы. Отсюда планировалось нанести удар прямо на запад, следуя от Швабской горы лесами.

На большой вершине Швабской горы большинство групп было перебито засевшими в засадах красноармейцами. Те же, кто двигался в направлении малой вершины, смог дойти даже до опушки леса. Отступавшим частям удалось на время захватить малую вершину Швабской горы. Но следующий же натиск советских войск привел к их окружению. Те места изобиловали братскими могилами. Немецкие и венгерские солдаты постоянно попадали в советские засады. Один из таких эпизодов произошел в окрестностях Будакеси. «В начале колонны началась стрельба. Лейтенант с несколькими пулеметчиками рванулся вперед. Основная же масса идущих подалась назад. Никто не хочет быть раненым — все бросаются на землю. Еще несколько смелых парней с ящиками патронов побежали вперед. Их фигуры скрылись в тумане. Слышно, как тарахтят наши МГ-42 и русские пулеметы. Раздаются глухие разрывы ручных гранат, и стрельба затихает. Снова двигаемся вперед. Видим несколько убитых русских, вокруг которых сидят раненые немцы. Над ними еще не рассеялся дым. Видна повозка с хлебом, на которую тут же набрасываются голодные люди».

Солдаты дивизии СС «Мария Терезия» на одной из улиц Будапешта

Среди измотанных, голодных, психически истощенных солдат больше не было никакой дисциплины. «Мы мучительно медленно двигаемся к советской повозке с хлебом. Тут завязывается массовая драка. Буханки рвутся на части. Иногда обезумевшие от голода солдаты пытаются применить друг против друга оружие. Кто-то хватается за кобуру. На некотором удалении наблюдаем за этой безобразной сценой. Скоро самые сильные смогли схватить по нескольку буханок. Между людьми и повозкой остаются лежать убитые и раненные в драке».

В рядах отступающей группы становится все больше и больше людей, которые более не хотят продолжать войну. «Почти все пали духом. Многие выбрасывают оружие и сумки с патронами». Некоторым группам повезло больше. «Молча идем по ночному лесу. Курить строго-настрого запрещено. Внезапно спереди раздаются выстрелы из винтовок и пистолетов. Звучат громкие выкрики. Звучит громкое: «Не стреляйте!» Передовой отряд выскочил на дорогу, по которой ехало несколько советских повозок с продовольствием. На них же в лагерь для военнопленных доставлялось несколько раненых немцев. Ситуация изменилась в корне, немцы оказались на свободе, а русские пленены. То, что они рассказали, дало нам первое представление о советском плене. У них отобрали все, включая ложки и носовые платки. Целый день их не кормили. Тяжелораненых солдат добивали…».

Но, несмотря на все это, многие отказывались от продолжения борьбы. «Марширующие впереди немцы остановились. Встали и мы. Мы не знали, что произошло там. А потому я направился вперед вместе с господином капитаном. Там по снегу катался командир нашего отряда оберштурмбаннфюрер СС Флюгель. Он кричал, что с него хватит этого кошмара и он больше не сделает ни шага. Скопившиеся вокруг него солдаты молча смотрели на эту сцену».

Группа обер-лейтенанта Швайцера собиралась с силами к северу от Веришвара, когда ее атаковали советские войска. «Отдыхаю, курю сигарету. Вдруг внезапно раздается громкое русское «Ура!». По нам открывают огонь. Как вспугнутая охотниками дичь, мы срываемся с места и бежим на север к обрывистой скале. Дыхание сбито. Прицельными выстрелами нас убивают одного за другим. Непосредственно передо мной бежит унтер-офицер. Пуля попадает ему в голову, и он падает, как подкошенный. Я больше не мог так. Я хватаюсь за куст, чтобы не свалиться, и обдумываю, должен ли закончить свою войну и застрелиться. Нет, этого не произойдет. Мы не имеем права расставаться с жизнью таким способом. Вскакиваю и снова бегу вперед, пока передо мной не вырастает гора Кевей…

Мы скатываемся по крутому склону, по самые плечи пробиваясь в глубокий снег. Мы понимаем, что русские будут преследовать нас. У подножия горы мы пытаемся найти убежище. Нас всего осталось 13 человек. Только теперь я понимаю, что где-то выронил карту. На сегодня суточным рационом является кусочек шоколада, конфета и ломтик хлеба».

Как рассказывали оставшиеся в живых, на второй-третий день голода почти у всех возникали галлюцинации. Посреди заснеженных полей солдаты видели теплые дома, в которых на кухнях готовилась вкусная еда. Некоторые полагали, что они садятся в поезд на южном вокзале. Голод и нервные потрясения лишали многих разума. Но тем, кто добрался до гор, предстояла нелегкая задача. Чтобы добраться до немецкой линии фронта, которая проходила по линии Жабек — Сомор — Маньи, предстояло преодолеть танковый заслон, поставленный советскими войсками.

Из 28 тысяч солдат, пытавшихся вырваться из окруженного Будапешта, до немецких позиций смогло добраться не более 800 человек. Прорыв превратился в жуткую бойню.

Первой группой, которой все-таки удалось осуществить прорыв, был отряд, возглавляемый старшим лейтенантом запаса Ласло Силаши Сабо. В гражданской жизни он был актером. Вечером 13 февраля его группа смогла достигнуть холмов, раскинувшихся между Сомором и Мариахаломом. В католической капелле в Соморе благодарственный молебен сразу же заказали три немецких и один венгерский офицер, а также пара десятков солдат. Все выжившие хором говорили, что были обязаны жизнью тому обстоятельству, что командовавший ими старший лейтенант отлично знал те места.