Лин Паль - Все тайны Третьего Рейха

Эйхману в этом плане очень не повезло: ему поручили заниматься еврейским вопросом, когда решение могло быть только одним — лагеря и уничтожение. Он этого не понимал. Вероятно, в те годы многие немцы этого никак не понимали, поскольку система лагерей была закрытой и они не могли видеть воочию результатов своего «труда». И Эйхман, который был просто шестеренкой в огромной машине, видел только свою часть механизма, за что и был приговорен к смерти.

В своем ведомстве Эйхман был поставлен на самую неприятную и нудную бумажную работу, так что, когда возникла возможность хоть куда-то перейти, он сразу согласился. Так вот и попал будущий висельник в СД. О своей деятельности он рассказывал следователю так:

«В отделе „Евреи“ я встретился с совершенно новой областью задач. Унтерштурмфюрер фон Мильденштайн был очень общительным, доброжелательным человеком; австриец по рождению, видно, много поездил по миру. Не было в нем этой черствости, грубости, как у большинства тогдашних начальников, с которыми и заговорить боялись. Мы очень быстро с ним сблизились. Одно из первых дел, которое он мне поручил, было связано с книгой „Еврейское государство“ Теодора Герцля.

Герцль выступил за основание в Палестине еврейского государства и тем самым вызвал к жизни сионистское движение; вскоре оно приобрело множество сторонников, преимущественно в Восточной Европе. Фон Мильденштайн сказал мне, чтобы я ее прочитал. Этим я усиленно и занимался в последующие дни. Книга заинтересовала меня, до тех пор я ни о чем таком не слышал… Она произвела на меня впечатление, — возможно, тут сказалась моя романтичность, моя любовь к природе, к горам и лесам… Я вникал в ее содержание, многое запомнил. Я же не знал, что потом будет. Когда я покончил с книгой, мне было велено составить конспект, справку; ее должны были распространить как служебный циркуляр для служащих СС и внутреннего пользования в СД, службе безопасности… Ее напечатали потом в виде тетрадки, циркуляра для СС. Я там изложил структуру всемирной сионистской организации, цели сионизма, его базу и трудности. Подчеркивались его требования; они отвечали нашим собственным намерениям — в том смысле, что сионизм стремился к политическому решению: они хотели получить землю, на которой их народ мог бы, наконец, осесть и спокойно жить. Это в значительной мере совпадало с программной установкой национал-социализма.

Одновременно с этим я занялся неосионистами. О них тоже написал справку, но не знаю, была ли она издана в виде циркуляра. В течение этого времени я хорошо узнал унтерштурмфюрера фон Мильденштайна как человека, ищущего политических решений, отвергающего методы, которые проповедовал журнал „Штурмовик“… Мне был поручен такой круг вопросов — международный сионизм, современный сионизм, ортодоксальный иудаизм. Еще один сотрудник ведал организациями, занимающимися ассимиляцией.

Ничего другого у нас не было! Примерно в это время у нас стал бывать знакомый Мильденштайна, его звали Эрнст фон Большвинг. Он долго занимался коммерцией в Палестине, вместе с неким господином Борманом, который отправлял оттуда — каждый год, если я не ошибаюсь, — корабль с грузом лука в одну из скандинавских стран. Этот господин фон Большвинг часто приходил к нам на службу и рассказывал про Палестину.

У него получался такой полный обзор — программа сионизма, современная ситуация, положение в Палестине и распространение сионизма по всему миру, — что я понемногу становился специалистом по сионизму. Еще я получал газеты, в том числе „Хайнт“. Их значки, буквы я читать не мог и поэтому купил книжку Самуэля Калеко — учебник древнееврейского. Стал учить печатные буквы. Слова тоже, но главным образом я хотел просто научиться читать печатный текст газеты „Хайнт“, она печаталась на идише, но древнееврейскими буквами.

А в начале 1936 г. произошли изменения. Господин фон Мильденштайн перешел в Имперское управление дорожного строительства, в „Организацию Тодт“, и его послали в Северную Америку для изучения строительства автострад… Моим начальником стал новый человек, а именно Дитер Визлицени…

Постепенно я знакомился с так называемой входящей корреспонденцией, до тех пор я ее совершенно не видел. Приходили сообщения из отделений СД на местах, из каких-то центральных инстанций, но, чаще всего это были сообщения о конференциях самой организации мирового еврейства. Иногда это были научные материалы, якобы научные материалы, найденные где-то при конфискации, а поскольку гестапо не знало, что с ними делать, их сдавали в СД. Еще приходили доклады от националистических организаций и донесения полицейских служб…

Задача номер один состояла в том, чтобы донесения поступали от низовых отделений СД в вышестоящие отделы, а от этих вышестоящих — в Главное управление; чтобы отделы на местах имели указания — о чем они вообще должны докладывать и что нас интересует; в свою очередь они должны сообщать это своим низовым отделениям и через них дальше — вплоть до агентурной сети. Что касается сбора донесений, насколько это относится к моему сектору, то предварительная работа была уже проведена — через циркулярное письмо СС. Мне надо было просто сослаться на этот циркуляр: вот что нам надо! Правительство желает, чтобы они уезжали; все, что этому способствует, должно делаться, ничто не должно препятствовать. Вокруг этого все и крутилось.

Конечно, я должен был иметь информацию о численности эмигрирующих. Еще я узнал тогда, что дело налажено плохо. Впервые услышал про трудности с получением свидетельства об уплате налогов. То же самое со сроками, потому что срок годности некоторых документов был слишком мал, приходилось получать их повторно. Я узнал о трудностях, возникавших из-за того, что какое-нибудь отделение полиции, по неведению или по глупости, ликвидировало еврейскую организацию, опечатало помещение, арестовало функционеров, отчего возникли задержки. Я услышал про осложнения, возникавшие из-за того, что власти подмандатной территории в Палестине выделяли недостаточные квоты для эмиграции. Услыхал про трудности, чинимые другими странами, принимавшими эмигрантов. Но я был бессилен, потому что Главное управление СД являлось организацией чисто информационной, оно должно было просто передавать то, что оно узнало, вышестоящим службам.

…Мое дело было — отправить в Палестину как можно больший контингент евреев. Меня интересовала любая возможность эмиграции за океан. Но все это только теоретически. Я ведь мог только разъяснять в моих донесениях, что можно сделать, что желательно. Но добиться политического решения было очень трудно, это же значило — отказаться от методов „Штурмовика“. Наверное, эта концепция устраивала кого-то в качестве пропаганды. Но ни на шаг, ни на шаг не приближала к решению».