Михаил Ишков - В рабстве у бога

…Прежде всего Каллиопа, мысленным взором исследуя это место, семь раз обошла вокруг валуна и обнажившегося устья ямы. Наконец повернулась к нам и заявила:

— Such a spoil place! Кто-то здорово начудил здесь с помощью деформатора времени. Кто, что — I don't mean!

— Слушай, мадам, давай по-русски, — перебил её Георгий. — Ты нам ещё по-финикийски загни. Говори откровенно, что случилось. Видишь, волчара мается.

— Жора! — повысила голос жена и тут же завороженно примолкла, потом жестом показала, что нам следует собраться в кружок. — Кучкуйтесь, кучкуйтесь, господа. Сейчас будет не до шуток. Зрите во мрак, — и ткнула указательным пальцем в яму.

Мы придвинулись поближе и, затаив дыхание, принялись следить, как в вырытой в земле полости, откуда густо пахло влагой и тянуло мертвящим сквозняком, возник сгусток тьмы. Начал раскручиваться, заполнил выемку вровень с пожелтевшими, молочно-белыми стебельками и корешками травы, придавленной камнем. Челюсть у господина Фавна отвисла, он неотрывно наблюдал за зеркальной аспидно-черной поверхностью, которой покрылась тьма в яме. Скоро на ней проступило очертание громадного, лобастого, с рыжеватым пышным воротником вокруг шеи, чуть присевшего на задние лапы волка.

— Глядите, — указала на изображение Каллиопа. — Исходный момент, затем все в тумане. Словно кто-то заговорил это место…

Действительно, картина подернулась рябью. С трудом можно было распознать в сменяющихся картинках деда Петряя, собравшегося после грозы топить баньку, неизвестного, с которым он разговаривал у крыльца. Потом наехала оштукатуренная, местами с проплешинами, из которых выглядывала кирпичная кладка, стена. Она-то откуда взялась? Потом изображение окончательно зарябило и расплылось. Мрак, сгустившийся в яме, таял на глазах.

— Тебя как бы в клетку посадили. Или скорее в некое стиснутое пространство, из которого есть единственный выход. Это все, что могу сказать. Чем помочь, не знаю. Разве что человеческий облик вернуть? Ну, это просто — придется натянуть кожу на волчью шкуру. Или, — она задумалась, может, удобнее вывернуть её вовнутрь?

Я коротко и отчаянно взвыл.

— Что, вместе с блохами?

— Да уж, — Василь Васильевич закрыл рот и почесал бровь, — с вредными насекомыми внутрях!..

Георгий возмутился.

— Колдовщица ты, а не царица фей!

— Вот что, Бобби, — невозмутимо обратилась ко мне Дороти, — не стена вокруг тебя, а скорее вершина острого угла. Стены — лучи, конца им не видно. Хочешь не хочешь, а побежишь в единственном направлении.

— Это что же? — недоверчиво спросил я. — Своего рода целеполагание?

— По-видимому, да. Вижу… Ключ ко всей этой истории — пояс Змея Огненного Волка. Его просто необходимо отыскать. Задача трудная, но выполнимая. Подобная чудесная вещица без дела лежать не может. Этот раритет обязательно себя проявит. Ведаю… Грядет смутное время, и первый признак перемен — ожившая тайна.

Комок тьмы окончательно истаял. Дороти примолкла, глянула в мою сторону, улыбнулась. Шерсть встала дыбом у меня на спине, я глухо зарычал, оскалился. Женщина ласково потрепала меня по загривку, потом продолжила:

— Слушай, Серый… Ключ к тайне где-то неподалеку. Чтобы проникнуть в её суть, надо ступать наперекор, добраться до вершины угла. Далее неразборчиво… Ты бы отдохнул, Серый, пока я буду травы собирать, зелье готовить. После превращения тебе следует хорошенько пропариться, до самой последней жилочки. Кстати, насчет блох ты сможешь давить их мысленно, я напишу тебе заклинание, или, говоря на современном языке, ментальную программу.

Я не моргая смотрел на нее, время от времени шевелил ушами — матерый, с доброго коня, волшебный зверь. Смысл сказанного Дороти с трудом доходил до меня. Все мы потомки древних родов, изначально приписанные к сонму хранителей, в обыденной трехмерной жизни являлись самыми обыкновенными людьми. С точки зрения физиологии мы были типичными представителями homo sapiens, разве что память наша и разум были обременены древним знанием. Эволюционное развитие наших предков началось задолго до ступенчатого превращения прямоходящих обезьян в род человеческий. Потом все разумные на планете Земля смешались, ведь мы были одной крови… Так, по крайней мере, объяснял мне ситуацию Змей Огненный Волк. Однако о причинах подобного временного разрыва, являлись ли наши предки особой расой, не они ли дали толчок к эволюции приматов, он ничего толкового сказать не мог. Странный набор генов, позволявший сохранить древнюю родовую память и изначально заложенные способности к сверхчувственному восприятию и воздействию, передавался из поколения к поколению. Он хирел, терял силу, но окончательно не угас. И как он мог угаснуть, когда битва с Изнанкой мира не прекращалась ни на минуту. От природы мы обладали возможностью сочетать две ипостаси, но это превращение с точки зрения техники исполнения было делом очень трудным. Кроме того, мы были обязаны подчиняться неписаному правилу, требующему четко разграничить естественное и сверхъестественное обличья. В общем-то, это требование само собой вытекало из биологических свойств нашей натуры то, что я мог сотворить в шкуре волка, никогда бы не смог воспроизвести в образе человека.

Так, так… Что имела в виду Каллиопа, когда говорила, что с блохами я смогу разделываться с помощью мысленных щелчков? Обращенный в человека с волчьей шкурой вовнутрь я сохраню и древнее знание и способность воздействовать на объекты сверхчувственно?

Если это так, то передо мной открывалась страшная перспектива. Я едва не взвыл от отчаяния. Со временем в глазах людей я неминуемо превращусь в изгоя. Как бы я не таился, как бы не старался обойтись в повседневной жизни без всяких штучек-дрючек, которыми пользовались Калиостро, Григорий Распутин, Алистер Кроули и прочая потерявшая стыд и срам колдовская братия, нагло смешивающая две ипостаси и водящая за нос простодушную публику, меня в конце концов выведут на чистую воду. Это не нами выдумано, это завещали предки: в человеческом обличьи будь человеком, в древнем — верным и храбрым хранителем. Но смешивать оба воплощения — беда!

Вот радость давить телепатическими щелчками блох, клопов, тараканов и в конце концов обнаружить, что твои сослуживцы и родные косо поглядывают на тебя, когда двери начинают распахиваться перед тобой сами по себе; шоферы автобусов — и машинисты электричек! — будут ждать, пока ты не войдешь в салон. Нерадостная участь прослыть колдуном, чернокнижником, оборотнем. Одним словом, выродком… Сколько их, киношных, литературных, бродит по земле. Утверждаю как профессионал — реальных немного. Единицы! Но они есть, заложившие души Мирам возмездия. Конечно, все эти христопродавцы на учете, сонм хранителей не дает им развернуться.