Эрнст Юнгер - Гелиополь (Ретроспектива города)

Время перевалило уже за полночь. Вошел Костар, чтобы приглядеть за чайником. - Где вы покупали чай? - спросил его Луций. - Донна Эмилия купила его у Зербони, еще до разгрома лавки. Это черный китайский чай, самый лучший, у нас его еще много. - Это как нельзя кстати, - обратился Луций к Будур Пери, - у нас, следовательно, есть самый лучший исходный материал для эликсира. - Выбросьте это из головы, Луций. Антонио знал, почему держит его в тайнике. - Я освобожу его и спрошу у него совета. - Он не может лишить вас права на риск. - А мне он только наполовину представляется столь опасным и кажется вдвойне заманчивым, после того как племянница Антонио обещала принять в нем участие. Иначе мы нарушим данное друг другу слово. Он остановил Костара и попросил принести "веккьо". Наполнив бокалы вином, он опять включил аэроионизатор, заполнивший комнату звуками, которые, вызывая в душе приятные картины и мелодии, без труда уводили в мир неизведанных ощущений.

ОПЕРАЦИЯ НА КАСТЕЛЬМАРИНО

Главное слово для нападения на Кастельмарино было произнесено. Луций вошел в бронированную комнату, чтобы доложить о своем отъезде. Патрон поднялся; на его столе лежала развернутая карта острова. Пылал букет тигровых лилий, отражаясь в темной полированной крышке стола. День был солнечным, метеослужба на Пагосе предсказывала мягкую и почти безоблачную ночь. Наступило полнолуние. Генерал не стал вникать в подробности операции. С тактической точки зрения она почти не имела никакого значения, это был вопрос престижа. Однако она нацеливалась на очень чувствительное место в системе Ландфогта и могла вызвать новые беспорядки. По этой причине под предлогом подготовки были предусмотрены многочисленные упреждающие меры. Патрон, не любивший сантиментов, напутствовал Луция шутками. Луций поднялся к себе в вольер, чтобы переодеться. Он намеревался переправиться на судне, отходившем в полдень, на Виньо-дель-Мар и выбрал поэтому костюм как для увеселительной прогулки. Костар тоже переоделся. - Надеюсь, что завтра я подам вам весточку от Антонио, а может, даже и привезу его с собой, - сказал Луций Будур Пери, прощаясь с ней. Они обнялись. Он почувствовал, что она легкая, как перышко, словно неземное создание. Он все еще думал об этом, уже находясь на борту. Что это? Ведь красота сестры сродни красоте звезд - она не волнует. Солнце уже коснулось холмов на Виньо-дель-Мар, когда они столкнули в воду большую лодку. Главный пиротехник распорядился поставить еще и мотор, рассчитанный на быстрый отход. Во второй половине дня он еще раз обговорил все возможные варианты и проводил команду до берега. Там он попрощался, собираясь провести ночь на сторожевой башне, где находился и усиленный отряд береговой охраны, готовый выступить по сигналу тревоги. Он помахал, когда киль, проскрипев по гальке, поднялся на легких волнах и погрузился в воду; они еще долго видели на берегу его рыжую бороду. Луций сидел у руля и правил лодкой на манер рыбаков, объезжающих свои угодья. Все снаряжение было надежно уложено между шпангоутами, оружие, однако, они держали под рукой. Морская синева темнела в вечернем освещении и разбрасывала золотые круги там, где весла опускались в воду. Загорелые бронзовые тела прекрасно смотрелись на этом красочном фоне. Потом все берега растаяли в сумерках. Задрожали первые звезды, отражаясь в темной глубине, ожившей, словно морское чудовище. На сторожевой башне на Виньо-дель-Мар и напротив, в темницах Кастельмарино, засветились огоньки. На севере, над портовым городом, горизонт пылал заревом пожара; опознавательные огни аэропорта и морской гавани пульсировали в красном тумане. Легко ударяя веслами по воде, они пересекли пролив Кастельмарино и приблизились к острову. Слышались мягкие удары волн о скалистые берега. Ночь была душной, вода фосфоресцировала вокруг киля и лопастей весел, время от времени под лодкой проплывала большая рыба, словно очерченная серебряным карандашом. Слух обострился, дыхание участилось. Вот из перламутровых облаков выкатился полный диск луны. Звезды вокруг него побледнели, черными громадами проступили скалы. На берегу Кастельмарино промеж прибрежных рифов светился узкий серпик песчаной косы, выбранной для высадки. Луций подал сигнал боевой готовности; мужчины разобрали оружие, молодой Винтерфельд осторожно скользнул за борт и поплыл к косе. Он должен был произвести разведку и тем самым обеспечить высадку, хотя опасность засады была маловероятна. Через некоторое время лодка подошла к берегу и выскочила с легкостью на песок. Ее бесшумно втащили на берег и спрятали в тени под скалами. Они раскрыли тюки и молча переоделись заученными движениями. Луций посмотрел на часы. Потом указал Марио, который еще с двумя из группы Калькара должен был охранять лодку, его место на скале. Марио имел при себе сигнальные ракеты, чтобы на случай отхода с боями подать сигнал о местонахождении лодки. Луций обещал Мелитте беречь его и поэтому определил для него эту роль в операции, с чем Марио никак не хотел соглашаться. Он охотно поменялся бы местами с Костаром или Винтерфельдом. Оставалось еще четверть часа. Костар налил всем крепкого дымящегося кофе из термоса. Луций приказал еще раз сверить часы и потом построиться. Он шел впереди, за ним Костар и Винтерфельд. Чуть на расстоянии следовал Калькар со своим отрядом. Они карабкались, сначала с трудом, по крутому, поросшему молочаем и дроком каменистому склону. Потом вышли на тропу, возможно протоптанную животными и уводившую в глубь острова. Порой вспыхивал свет на башне темницы, на него они и ориентировались. Луна заливала окрестности обманчивым блеском. Дикие заросли местами прерывались обработанными клочками земли, маленькими, обсаженными терновником, ухоженными цветниками, откуда доносился сильный запах. Луций узнал маковое поле, покрытое цветами, слегка светившимися в безжизненном лунном свете, и вспаханное поле, засаженное беленой. Потом пошел откос, сплошь покрытый какой-то светящейся фиолетовой массой, мягкой и скользкой. Острый гнилостный дух окутывал его, ноги скользили и разъезжались. Должно быть, это были грибные плантации доктора Мертенса. Луций припомнил одну беседу, в которой этот ученый как-то в поздний час хвастался на "Голубом авизо" своими успехами в культивации грибов. Похоже, он придерживался мнения, что ему удалось вызвать рост неживой материи и таким образом получить заменитель вещества, обычно воспроизводящего жизнь. "Превращение химических заводов в физиологические" было одним из его коньков, не только обошедшимся в копеечку Ландфогту, но и стоившим жизни не одному бедолаге. Подобно теориям доктора Беккера, интеллектуальные изыскания доктора Мертенса были тоже нацелены на каннибализм.