Игорь Фроянов - Грозная опричнина

Казни еретиков не сопровождались, по-видимому, полной заменой правительственных лиц в Москве. Многие бояре, служившие великому князю, оставались по-прежнему еретиками, хотя и старались держать свою причастность к ереси в тайне. Присутствие еретиков во власти, особенно в начальный период княжения Василия III, способствовало известной ее преемственности с предшествующей властью, находившейся в руках Федора Курицына и К°. Вот почему политика ограничений в области монастырского землевладения продолжалась и после того, как Василий Иванович занял великокняжеский стол. С. М. Каштанов, глубоко исследовавший проблему, говорит о том, что «мероприятия Василия III в области иммунитета являлись продолжением начинаний Ивана III, направленных на сокращение феодальных привилегий. В 1505–1507 гг. правительство произвело частичный пересмотр старых жалованных грамот» {1352} . В ближайшие годы предпринимались аналогичные ограничительные меры: «До середины 1511 года правительство чрезвычайно строго придерживалось принципов иммунитетной политики, выработанных в последние 15 лет княжения Ивана III» {1353} . По словам С. М. Каштанова, «промежуток с конца 1505 до середины 1511 гг. был временем наиболее последовательной борьбы правительства Василия III за ограничение податного иммунитета» {1354} . Сокращались льготы митрополичьего дома и монастырей {1355} . Не произошло существенных перемен в этом отношении и в 1512–1514 гг. {1356} , несмотря на то, что лично великий князь Василий, судя по всему, не испытывал желания покушаться на церковную собственность. По словам А. С. Павлова, «даже в тех случаях, когда этот государь находился в таком же положении относительно церковных и монастырских вотчин, в каком его отец — при покорении Новгорода, он поступал совершенно вопреки отцовскому примеру. Так в 1510 году, при взятии Пскова, великий князь, отобрав несколько вотчин у лучших псковичей, «не вступился в церковные земли, благоговеинства ради псковских иереев», а при покорении Смоленска в 1514 году он даже торжественно обещал охранять неприкосновенность прав местной церкви» {1357} , обязавшись «в дом Пречистые, и в скарб, и во все монастыри, и в церковные земли и в воды не вступатися и не рушити их ничем» {1358} . Но то были единичные, так сказать, проявления, отклоняющиеся от общей политики, которая продолжала развиваться в заданном Иваном III направлении.

На наш взгляд, продолжение Василием III политики Ивана III в сфере церковно-монастырского землевладения объясняется двумя причинами: наличием в правительстве прямых еретиков или их сторонников, а также появлением во власти людей, придерживающихся теории нестяжателей, которых Иосиф Волоцкий считал, по мнению, А. А. Зимина, еретиками {1359} . К их числу принадлежал Вассиан Патрикеев, переведенный, по всей видимости, стараниями упомянутых выше бояр из далекого Белоозера в Москву, где ему удалось войти в доверие к Василию III, стать всесильным временщиком и ближайшим советником великого князя. Старец Вассиан пользовался, естественно, этим положением, чтобы проводить в жизнь свои отчасти нестяжательские, отчасти еретические идеи. На ключевые места он старался посадить своих людей. Нам неизвестна в деталях его «кадровая политика». Но есть основания полагать, что не без хлопот со стороны Вассиана в 1511 году на митрополичью кафедру был возведен Варлаам, живший одно время вместе с Патрикеевым в Кирилло-Белозерском монастыре — основной, по выражению А. А. Зимина, цитадели нестяжателей {1360} . До посвящения в сан митрополита Варлаам являлся архимандритом Симонова монастыря, в котором поселился приехавший в Москву Вассиан Патрикеев. Варлаам и Вассиан сблизились не только на бытовой, но и на идейной почве {1361} . О позиции Варлаама исследователи говорят как о «недвусмысленно нестяжательской» или «близкой к нестяжателям» {1362} . А. А. Зимин пишет о «нестяжательском окружении митрополита Варлаама» {1363} .

Все это привело к перестановке кадров среди высших иерархов русской церкви. Если к 1509 году, по наблюдениям А. А. Зимина, «минимум пять епархий из восьми были в руках иосифлян, а одна [Новгородское архиепископство] оставалась вакантной» {1364} , то после вступления на митрополичий престол Варлаама ситуация существенно изменилась. «В 1515 г. скончались архиепископ ростовский Вассиан и епископ суздальский Симеон. В Ростове кафедру 9 февраля 1520 г. получил Иоанн, бывший архимандрит Симонова монастыря (где долгое время жил Вассиан Патрикеев), в Симонов же он попал в 1514 г., будучи до этого с 1505 г. кирилло-белозерским игуменом {1365} . Епископом суздальским 10 февраля 1517 г. был поставлен архимандрит рождественский из Владимира (с 1509 г.) Геннадий. После присоединения Смоленска епископом там 15 февраля 1515 г. был назначен архимандрит придворного Чудова монастыря Иосиф. Близкий к иосифлянам епископ рязанский Протасий покинул свою кафедру в 1516 г. и умер в апреле 1520 г. {1366} В 1514 г. ушел на покой вологодско-пермский епископ Никон. Рязанская епархия была занята сразу же после отставки Протасия: 12 февраля 1516 г. епископом поставлен архимандрит придворного Андроникова монастыря Сергий (был им еще в 1509 г.). Возможно, он был близок к нестяжателям, ибо покинул кафедру на четвертый день после поставления в митрополиты иосифлянина Даниила. Пермскую епархию занял только 16 февраля 1520 г. [!] игумен соловецкий Пимен. Не исключено, что и он входил в состав иерархов нестяжательского блока, ибо получил свою епархию в том же месяце, когда и двое других владык, сочувствовавших деятельности митрополита Варлаама. «Согнан» с престола он был сразу после поставления митрополита Даниила. Наконец, воинствующий иосифлянин Митрофан покинул Коломенскую епархию и ушел на «покой» в Троицу 1 июня 1518 г. На его место был назначен угрешский игумен Тихон (14 февраля 1520 г.). До своего назначения он был игуменом Кирилло-Белозерского монастыря (1515–1517 гг.), а покинул епархию после прихода к власти Даниила» {1367} . Следовательно, «к началу 20-х годов XVI в. среди восьми высших иерархов примерно четверо были близки к нестяжателям, двое были иосифлянами (крутицкий епископ Досифей и тверской Нил), позиции двух неясны (смоленский епископ Иосиф, суздальский епископ Геннадий)» {1368} .

Благодаря этим кадровым изменениям в высшем эшелоне руководства русской церкви оказалось возможным то, о чем говорят новейшие историки. «1512–1513 гг., — замечает С. М. Каштанов, — явились кульминационным моментом союза Василия III с нестяжателями. Летом 1511 г. митрополитом стал видный последователь Нила Сорского Варлаам. Очевидно, при поддержке Варлаама правительству Василия III удалось каким-то образом приостановить рост монастырского землевладения» {1369} . По словам Л. И. Ивиной, избрание митрополитом «Варлаама, человека близкого к нестяжателям, исследователи расценивают как важное событие в истории борьбы между иосифлянами и их противниками, способное влиять на приостановку в государстве роста монастырского землевладения» {1370} .