Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

У г-на де Шофонтена защемило сердце, Каркефу больше, казалось, не дышал - оба они отправились следом за Арманом-Луи.

Смиренная процессия прошла в садик, посреди которого была вырыта могила, куда и опустили гроб. Пастор, взяв полную лопату земли, бросил её на гроб, и она глухо ударила по крышке.

Рено преклонил колено, и Каркефу, плача, сложил руки в молитве.

- Мир праху его! - сказал пастор.

Затем, подняв глаза к небу, он произнес:

- Он был праведником, прими его Господи в Твои светлые покои! И пусть он будет по правую руку от тебя вечно!

Оба солдата взяли по лопате, и могила была быстро засыпана.

Арман-Луи закрыл лицо руками и зарыдал.

- Вы не причините ему зла? - снова спросил паренек, стоя рядом с Рено. - Без него у моей матери не будет и куска хлеба.

Когда пастор ушел, Арман-Луи присел на ствол огромной груши, сломанной снарядом.

- И что ты скажешь теперь? - обратился он к г-ну де Шофонтену.

- Это был храбрый воин, - тихо проговорил Реноё6 все ещё глядя на могилу. - Открытое сердце, верная и благородная рука! Если Святой Петр не распахнет для него во всю ширь врата рая, то, от имени моего покровителя Бога Фехтования, скажу, что он не прав и это не по-христиански.

- Бог примиряет меня с такой вот его смертью! - сказал Арман-Луи.

- Гм! - хмыкнул, все ещё дрожа, Каркефу.

Наступило непродолжительное молчание. Затем Рено, встряхнувшись, - как солдат после мгновений, отведенных ему для печали, возвращается к существующей реальности, - взял своего друга за руку.

- Послушай! Мертвые мертвы - я обращаюсь к живым! Его преосвященство господин кардинал де Ришелье, главнокомандующий королевской армии, хочет тебя видеть.

- Меня?! - удивился Арман-Луи, подняв голову.

- Тебя лично и никого другого. Я рассказал ему твою историю, и он поспешно отправил меня к Твоей Милости послом. Ну же, пойдем скорее!

- И ты хочешь, чтобы я пошел к кардиналу черным от пороха и вымазанным в солдатской крови?

- Пойдем, говорю тебе! У Его преосвященства нет предрассудков.

Арман-Луи посмотрел на могилу, где покоился г-н де Шарней.

- Прощай! Я постараюсь быть таким, каким был ты! - сказал он. И, отряхнув пыль со своих ног, спросил Рено:

- Не знаешь ли ты о чем хочет поговорить со мной кардинал?

- Нет.

- Иди. Я пойду за тобой.

Кардинал жил в гостинице, стены которой уже пошли трещинами от взрывов пушечных ядер, но она была ещё вполне обитаемой. По двору прохаживались туда-сюда офицеры, пажи, мушкетеры, слуги. Г-н де Шофонтен назвал свое имя и имя г-на де ла Герш мушкетеру, дежурившему у двери Его преосвященства.

Уже в следующее мгновение в комнате, где сидели в ожидании оба друга, появился секретарь и пригласил г-на де ла Герш.

Рено стукнул Армана-Луи по плечу.

- Ели министр назначит тебя королем Франции и Наварры - сказал он, назначь меня капитаном разведки.

Дверь открылась, и г-н де ла Герш вошел к министру. Он застал его подписывающим депеши, на которые секретарь ставил королевскую печать.

- Сударь, я к вашим услугам, - сказал кардинал г-ну де ла Герш.

И пальцем указал ему на стул.

Арман-Луи сел.

Кардинал передал с секретарем четыре или пять депеш, затем жестом удалил его. Наконец он подошел к гугеноту, занятому тем, что рассматривал этого человека, перед которым трепетала вся Франция.

- Сударь, я знаю, кто вы, откуда и что вы сделали.

- Тогда я спокоен, монсеньор.

- Это доказывает то, что вы были неспокойны, идя сюда.

- Это правда: я был вашим врагом, а вы победитель. И кроме того, я погубил около пятисот солдат Вашего преосвященства. Быть может, подумал я, вам захочется наказать меня в назидание другим, и предать смерти не тех из нас, кто лучше защищал Ла-Рошель, исполняя свой долг, но того, кто случайно оказался у всех на виду. Поэтому, когда я последовал сюда, к вам, за господином де Шофонтеном, я уже принес свою жизнь в жертву.

- Ошибаетесь, сударь. Вы действовали как храбрый солдат, и государя, перед которым пали ваши крепостные стены, зовут Людовик Справедливый. К тому же Ла-Рошель взят. И нет больше во Франции ни католиков, ни гугенотов. Все, кто жив и на ногах, лишь слуги короля. Хотите служить в рядах моих мушкетеров? Одно из ваших пушечных ядер лишило меня капитана, почти такого же отважного как вы. Хотели бы вы поднять его шпагу?

- Спасибо, монсеньор. Так вы будете отмщены как военный?

- Как священнослужитель, сударь.

- Прекрасно. Я хочу заверить вас в своей вечной признательности вам... Я не забуду вашей благосклонности... Я клянусь вам...

- Я знаю это.

- Но, с сожалением, хочу сказать вам также, что, к несчастью, я не смогу принять ваше предложение.

- Как?!

- Я покидаю Францию.

- И вы уезжаете Швецию, не так ли?

- Да.

- Почему?

Г-н де ла Герш покраснел.

- Я понял вас без слов. Ах, молодость, дела сердечные! - с улыбкой сказал кардинал. - Какая крепость прочнее, чем эта? Я не намерен покорять её, сударь. Капитан, чья рука была бы во Франции, а сердце в Швеции, был бы плохим солдатом. Езжайте! Но прежде я хочу представить вам доказательство моего уважения к вам. Как вы посмотрите на то, если я передам с вами одно письмо, чем вы окажете услугу королю.

- Приказывайте.

Кардинал сел за стол, написал несколько строк, скрепил их своей подписью и печатью и сказал, вручая письмо г-ну де ла Герш:

- Я полагаюсь на вашу дворянскую честь: доберетесь с этим письмом живым - отдадите его королю Густаву-Адольфу, и никому другому, будь это хоть канцлер Оксенштерн; если же вы погибнете - оно должно погибнуть вместе с вами.

- Клянусь вам, все так и будет.

- Теперь - в путь, сударь. И если когда-либо в этих дальних странах вам изменит удача, вспомните, что во Франции для вас всегда есть место в армии и должность при Королевском дворе.

Арман-Луи встал - перед ним был великий министр, кардинал, государственный муж, известный как великий гений и искусный политик. Он почтительно поклонился, спрятал письмо на груди под камзолом и вышел. - Ну что? - спросил его Рено. - Ты уже король?

- Пока нет, - смеясь ответил Арман-Луи.

- Пока, но кем ты будешь в ожидании этой должности?

- Никем. Я остаюсь тем, что я есть, путешественником.

- Ты уезжаешь? В Вену, в Мадрид, в Гаагу? Говори же, я сгораю от любопытства!

- Мой бедный католик, я возвращаюсь в Швецию!

- Ты неисправим! - тихо проговорил Рено, и у него сразу же пропал восторженный настрой.

Потом он улыбнулся:

- Ты, конечно же, увидишь Диану, то есть мадемуазель де Парделан, продолжал он. - Я узнаешь, помнит ли она о дворянине по имени Рено.

- А не хочешь ли ты сам это узнать? Мне кажется, мадемуазель де Парделан с удовольствием сама бы ответила на этот вопрос.

- Ты думаешь?

- Я уверен.

Рено тяжело вздохнул.

- О нет, это невозможно! А если она забыла обо мне? Я не перенесу такого унижения! Все-таки у неё в руках всегда водятся дукаты, есть леса, чтобы отапливать город, замки, чтобы расквартировать там армию, луга, чтобы соблазнять конклав, а у меня - ничего, кроме плаща и шпаги, да ещё Каркефу, вот и все.