Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

- Может, довольно? - спросил он.

Магнус открыл налитые кровью глаза и какое-то время молча взирал на своего победителя.

- Думаю, да, - ответил он с усилием.

Он медленно встал, дотянулся до своей шпаги и, поглядев на нее, сунул в ножны со словами:

- Ну что, Болтунья,, вот ты и снова со своим хозяином, а теперь умолкни!

Арман-Луи протянул руку старому рейтару:

- Забудем прошлое? - предложил он.

Магнус взял руку дворянина и пожал её так крепко, что стало ясно: жизнь и сила родились в этом человеке одновременно.

- Мой капитан, - сказал он. - Вы не знаете Магнуса. Я показался вам черным, но я могу быть и светлым или в равной степени и тем и другим.

И, водрузив шляпу на свою ушибленную голову, вышел с гордым видом из кабачка.

20.

Тигровая шкура и львиное сердце

Арман-Луи подсчитал свои деньги. Вероятно, их не хватало бы на то, чтобы нанять армию, но было достаточно для того, чтобы экипироваться и кратчайшей дорогой отправиться к королю Густаву-Адольфу.

Первейшей его заботой было обзавестись хорошей лошадью, которую он и нашел, сильную и легкую; затем он купил шпагу и, чтобы испытать её закалку, разрубил железный гвоздь; потом выбрал себе камзол из буйволовой кожи, крепкой и мягкой одновременно, а также плащ из добротного зеленого сукна; приобрел пару пистолетов и воткнул их за пояс вместе и кинжалом с коротким, тонким и острым лезвием. "Это все, что мне нужно сейчас, а на будущее у меня есть кольцо графа Вазаборга".

Назавтра с первыми лучами солнца, расцеловав трактирщицу, он покинул кабачок. Было прекрасное теплое утро. Петушок, забравшись на изгородь, постучал крыльями и запел. "Это хорошая примета!", - подумал г-н де ла Герш.

Он не проскакал ещё и мили, как вдруг услышал позади себя топот копыт несущейся галопом лошади, и почти тотчас же увидел огромного Магнуса, возникшего из облака пыли.

- Господин граф, - сказал Магнус, сняв шляпу. - Мне кажется, невозможно забыть того, кого чуть не убил - это я Магнус. Еще в детстве я поклялся принадлежать тому, кто приставит мне кинжал к горлу. Вы победили меня, тем хуже для вас. Я, Болтунья и моя лошадь, мы последуем за вами на край света. Не говорите нет - я предупреждаю вас: я упрям.

Магнус не казался теперь таким задиристым, как накануне. У него было решительное, открытое лицо и что-то беспощадно дерзкое и дикое во взгляде, что не делало его, однако, похожим на солдата удачи. Кроме всего прочего, г-ну де ла Герш понравились его выправка и своеобразные манеры.

- Мой храбрый Магнус! Откровение за откровение, - сказал он. - Я дворянин, граф, но не богатый вельможа. Возможно, мне придется идти не по гладким дорогам, и, может быть, на службе у меня случится заработать больше тумаков, чем дукатов. Вот и подумай!

- Я никогда не думаю. Для меня не существует препятствий и трудностей, которые бы я уже не прошел, ни неожиданностей, с которыми бы не справился.

- Кроме того, я не знаю толком, куда я иду!

- Отлично! Но мне-то знакомы такого рода странствия. Из них я вышел, к ним и иду.

- Итак, вы настаиваете?

- Неизменно.

- Что ж, по рукам! Мне кажется, что и Болтунье представится случай подышать воздухом.

Магнус, который говорил все это время, держа шляпу в руках, надел ее:

- Господин граф, - уже более спокойно заговорил он, пристраивая свою лошадь сбоку от Армана-Луи. - О Болтунье нельзя судить поверхностно: вчера она была не в настроении, раздражена, кроме того, она работала ради дела, в котором правда была не на её стороне. Потом, когда у неё будет более достойный повод, вы увидите её в действии и отдадите ей должное. Магнус покатался с ней немало, и Болтунья всюду оставила много хороших воспоминаний; кроме того, её хозяин повидал такое, что его мало чем можно удивить. По счастливой случайности, он выпутывался из разных переделок, в которые довольно часто попадал. И, странная вещь, тот же Магнус за метил, что те, кто причинял ему неприятности, плохо кончали: в основном они умирали в лихорадке или после удара шпаги.

- Мне кажется, вы не чрезмерно скромны, не так ли?

- Да, господин граф. Я хвастаюсь. Скромность - это удел лицемеров. Магнус - своего рода философ, только вооруженный как воин; он отбросил в сторону все стесняющие человека качества - скромность или, к примеру, умеренность, эту уродливую добродетель скупердяев, которых почему-то называют экономными. Болтунья заменила ему все это: и Магнус должен признаться, что никогда она не заставляла его испытывать в чем-либо недостатка.

Эта манера его новобранца говорить о себе в третьем лице заставила улыбнуться Армана-Луи.

- По-моему у Магнуса, моего философа, ярко выраженное уважение к самому себе? Это уже кое-что! - удовлетворенно заметил Арман-Луи.

- Да, Магнус по-своему ценит себя, и потом, господин граф, это дело привычки. Когда бродят по свету почти всегда в одиночку, привыкают воспринимать самого себя как друга и наперсника: так я узнал, кто я есть, и я очень люблю себя.

- Вы человек со вкусом, мэтр Магнус.

- Это и мое мнение, господин граф.

Таким образом беседуя, г-н де ла Герш довольно быстро узнал, что его спутник воевал почти во всех странах старой Европы: в Трансильвании с Бетлем Габором, в Польше с королем Сигизмундом, в Италии с Торквато Конти, в Стране Басков с принцем Оранжем, в Пфальце с графом Мансфельдом, который без государства, без армии, без средств вел кампанию против принцев-суверенов; в Брандербурге и Померании - с королем Кристианом, в Вестфалии и Швабии - с герцогом Брунсвиком, который, влюбившись в придворную даму, носил одну из её перчаток в своей шляпе и писал на своих знаменах гордый девиз "Все для Бога и для нее"; в Баварии и Силезии - с графом де Тилли, в Богемии - с принцем д`Анхальтом.

Для Магнуса, наемника или ландскнехта, не было такого поселка или города в империи, который бы он не прошел, ни одного капитана, с которым бы он не позабавился саблей или мушкетом.

У десять раз умиравшего на поле битвы, не раз начиненного свинцом и железом Магнуса сложилось свое представление о жизни, - как о лотерее, в которую можно выиграть, не отдавая ничего, или можно проиграть, отдав все.

- Я видел множество маркграфов и множество курфюрстов, не имеющих ни гроша за душой и без короны, - добавил он. - Именно поэтому у Магнуса кошелек всегда тощий и карман пустой; для него большое везение, когда удается что-то заработать.

Закончив исповедь, Магнус обратился к Арману-Луи:

- Мне кажется, - сказал он, - что вы из тех, у кого голова набита мечтами больше, чем пояс дукатами. И если добавить к этому скудному капиталу ещё чуточку любви в сердце, то портрет вашей милости и будет таковым, каким он мне представляется.

- Ты ясновидец, Магнус?

- Вовсе нет, у меня жизненный опыт. То, что с вами происходит, для двадцати пяти, двадцати шести лет - явление обычное. Отчего молодой дворянин в этом возрасте бродит по белу свету? Да оттого что беден и влюблен, не так ли?