Владимир Андриенко - Коронованные повелители Государства Российского от Славена до Николая

Естественно, новый монарх нуждался в людях, которые могли бы стать надежными проводниками его политики. Таковыми были, прежде всего, гатчинцы. Уже 10 ноября гатчинские батальоны влились в русскую гвардию чин в чин, что вызвало массовое недовольство старых гвардейских офицеров, и лишь великие князья Александр и Константин по-доброму приняли гатчинцев. Павел хотя и обласкал на первых порах Платона Зубова и других екатерининских вельмож, но доверять им не мог, поэтому постарался окружить себя теми людьми, на чью верность рассчитывал. Из Литвы был вызван князь Н.В.Репнин и произведен в генерал-фельдмаршалы. Из Москвы — друг детства А.Б.Куракин, который получил чин тайного советника. Секретарем Павла стал вызванный из Кишинева И.В.Лопухин. Г.Р.Державин сравнил положение в Петербурге после перевода туда гатчинских батальонов с завоеванием города. А.Чарторыйский писал: "Никогда еще по сигналу свистка не бывало такой быстрой смены всех декораций, как это произошло при восшествии на престол Павла. Все изменилось быстрее, чем в один день: костюмы, прически, наружность, манеры, занятия".

Уже 29 ноября 1796 года, то есть через три недели после воцарения Павла, появились воинские уставы о конной и пехотной службе, а 25 февраля — Морской устав. Одновременно улучшалось содержание солдат, были определены строгие правила продвижения по службе, все вооруженные силы для удобства управления делились на 11 округов и 7 инспекций. Положение гвардии переменилось разительно. Полковой адъютант Измайловского полка Е.В.Комаровский писал: "Образ жизни наш, офицерский, совершенно переменился. При императрице мы думали только о том, чтобы ездить в театры, общества, ходили во фраках, а теперь с утра до вечера сидели на полковом дворе и учили нас всех, как рекрутов".

Непривычные, невиданные ранее тяготы службы вызвали массовые отставки. В Конногвардейском полку из 132 офицеров выхлопотали отставку за три первые недели нового царствования 60 или 70 человек. Но вновь открывшиеся вакансии позволяли честолюбивым офицерам, даже низкого происхождения, быстро расти по службе. Тот же Комаровский за 7 лет дослужился из сержантов до генерал-майора. Павел лично участвовал во всех разводах и вахтпарадах гвардии, мельчайшие стороны армейского быта не ускользали от его пристального, иной раз пристрастного, внимания. Гвардия и армейские полки получили новый мундир по прусскому образцу, штиблеты, парик с буклями и косой и проч. Павловский мундир, в отличие от екатерининского (стоил 122 рубля), стоил не более 22 руб. Меховые шубы и дорогие муфты были запрещены вовсе. Под мундир разрешалось надевать фуфайки или подбивать его мехом. Новый воинский устав запрещал офицерам делать долги, занимать деньги и товары в кредит. В противном случае полковой командир обязан был уплатить долг, вычитая деньги из офицерского жалованья. Если долг оказывался слишком большим, офицера надлежало посадить под арест, а все его жалованье поступало кредиторам и заимодавцам. Все эти полезные меры вызывали резкое и однозначное неприятие со стороны офицерского корпуса в гвардейских полках. В.Селиванов вспоминал: "Служба при Екатерине была спокойная: бывало, отправляясь в караул (тогда в карауле стояли бессменно по целым неделям), берешь с собой и перину с подушками, и халат, и колпак, и самовар. Пробьют вечернюю зорю, поужинаешь, разденешься и спишь, как дома. Со вступлением на престол Павла служба сделалась тяжелая, строгая…".

При Павле резко увеличивается значение генерал-прокурора как ближайшего сотрудника и помощника Государя в делах внутреннего управления государством. Говорят, что вновь назначенному генерал-прокурору А.А.Беклемишеву он сказал: "Ты да я, я да ты: мы одни будем дела делать". Монарх и его первый министр, генерал-прокурор, оказывались одним существом в двух лицах, от которых целиком и полностью зависела судьба государства. Во главе центральных учреждений, по мысли Павла, должны были находиться министры. В оставленной им записке о главном управлении в кратком изложении спроектировано семь министерств или "главных департаментов": министерства юстиции, финансов, военное, морское, иностранных дел, коммерции и казначейство. Преобразовать коллегии по этому плану Павел не успел, но некоторые и весьма значительные шаги в этом отношении им были сделаны; появились должности с явно министерским характером; кроме генерал-прокурора как министра внутренних дел и юстиции по преимуществу появилась должность министра коммерции, министра уделов, государственного казначея и канцлера, сосредоточившего в своих руках дела по иностранной политике, а сам Павел, по личному пристрастию к военному делу, говоря без всякого каламбура, выполнял обязанности военного министра. Во главе коллегий были поставлены директоры и т. д. Одним словом, в короткий четырехлетний период в центральном управлении произошел, благодаря мероприятиям Павла, быстрый переход от коллегиального управления к единоличному, министерскому, и не доставало еще одного шага, чтобы завершить строительство всего этого здания на развалинах старых коллегий.

В области местного самоуправления Павел был поклонником идей централизации: он хотел руководить всей провинциальной жизнью при помощи центральных учреждений и местных полновластных губернаторов, и без особого одобрения относился к выборным представителям общества, стараясь по возможности заменить их исполнительными государственными чиновниками.

Павел I резко отрицательно относился к Французской революции и всячески с нею боролся. Однако первоначальное желание решить "дело пушками" сменилось затем здравым подходом — стремлением занять позицию нейтралитета в англо-французских отношениях. Павел по-своему стремился к проведению во внешней политике русских интересов. Уже после октября 1797 г. традиционная русская политика в Европе, ориентированная на равновесие сил, сделалась невозможной. Австрия перестала быть союзницей, Пруссия все больше проводила враждебную России политику. Ориентиры внешней политики Павла в это время сводились к следующему. Во-первых, Павел отказался от участия в переделах Европы и осуждал тяжбу Пруссии и Австрии из-за Зальцбурга и Баварии. Во-вторых, Павел готов был признать вновь образованные профранцузские рейнские и итальянские республики ради успокоения Европы. В-третьих, Павел призывал решать международные вопросы путем их обсуждения на общих Конгрессах, а не в двусторонних сепаратных договорах. Надо сказать, что проведение этих предпочтений в жизнь не увенчалось успехом. Новая антифранцузская коалиция в войне 1798 — 1799 гг. потерпела поражение, хотя и принесла русскому оружию выдающиеся победы, связанные с именем А.В.Суворова.