Сергей Скибин - История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы
- Название:История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-691-01409-9, 5-691-01408-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Скибин - История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы краткое содержание
В части 1 учебника раскрываются закономерности литературного развития в начале столетия, художественное богатство «золотого века» русской поэзии, расцвет которого наступил в творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова.
Учебник предназначен студентам филологических факультетов, преподавателям вузов и школ.
История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Такие же мысли свойственны Вяземскому и Пушкину, сторонникам Карамзина. Спустя несколько лет после кратковременного триумфа Озерова, Пушкин писал: «Что есть народного в Ксении, рассуждающей шестистопными ямбами о власти родительской посреди стана Димитрия?» [22]
Вместе с тем Озеров обострил вопрос о слоге трагедии. Его критиков не удовлетворила не только сентиментально-слезливая и элегическая речь исторических персонажей, но и просторечия, широко введенные драматургом. Речь шла не столько о нарушениях нормативной классицистической поэтики, сколько об исторической точности и уместности словоупотребления. Озеров игнорировал семантическую, смысловую наполненность высокого стиля. Тем самым языковое воссоздание исторической эпохи не было убедительным.
Перед русской литературой встали проблемы единого литературного языка, соотношения стилей, их уместного и точного употребления в разных жанрах и в разных художественных целях.
«Беседа любителей русского слова» и «Арзамас». Полемика о литературном языке
Решение этих проблем приняло в России полемически-пародийный характер и связано с образованием и деятельностью двух литературных объединений – «Беседой любителей русского слова» (1811–1816) и «Арзамасским обществом безвестных людей» («Арзамасом»; 1815–1818).
В начале 1800-х гг. Карамзин написал несколько статей («Отчего в России мало авторских талантов», 1802 и др.), где утверждал, что русские не умеют изложить некоторые психологические и философские тонкости в разговоре, не могут точно и ясно выразить свои переживания, тогда как на французском языке те же самые переживания они передают легко. Тем самым Карамзин зафиксировал характерное противоречие в языковом обиходе дворянина того времени – явление двуязычия. Русским образованным людям было легче говорить и писать по-французски, чем по-русски. В этом даже спустя несколько лет признавались многие писатели, в том числе Пушкин. Некоторые поэты (например, Вяземский) сначала писали стихи по-французски, а затем переводили их на русский язык.
Французский язык в начале XIX в. был средством общения и дипломатии. С ним вместе в русскую культуру вошло множество понятий, связанных с Французской революцией, европейской общественной мыслью, философией и литературой. Эти понятия не были еще освоены русским языком. Причина, по мнению Карамзина, заключалась в том, что «истинных писателей было у нас еще так мало, что они не успели дать нам образцов во многих родах; не успели обогатить слов тонкими идеями; не показали, как надо выражать приятно некоторые, даже обыкновенные мысли». Между тем именно писатели («авторы») «помогают согражданам мыслить и говорить» (курсив мой. – В.К.). Неразвитость русского литературного языка задевала национальную гордость Карамзина-патриота. Он мечтал, чтобы русский язык был таким же богатым, как и французский. Обращение Карамзина к французской культуре, таким образом, не имело ничего общего с галломанией.
Что же необходимо было сделать, чтобы русский язык стал вровень с великими языками мира? Язык литературы, отвечал Карамзин, должен стать языком разговорным, языком «хорошего», т. е. просвещенного, образованного, общества. Нужно говорить, как пишут, и писать, как говорят. Здесь-то за образец и следует взять французский язык с его точным словоупотреблением и ясным синтаксисом. Французы подают и другой пример: «…Французский язык весь в книгах (со всеми красками и тенями, как в живописных картинах), а русские о многих предметах должны еще говорить, как напишет человек с талантом».
Карамзин и карамзинисты считали, что нужно сблизить язык книжный и язык разговорный, чтобы стереть различие между книжным и разговорным языком, чтобы «уничтожить язык книжной» и «образовать» «средний язык» на основе «среднего» стиля литературного языка [23]. Опора на Францию, которая далеко опередила Россию «в гражданском просвещении», усвоение европейских понятий не могут быть гибельны для страны. Дело заключается не в том, чтобы сделать из русских французов, немцев, голландцев или англичан, а в том, чтобы русские могли стать вровень с самыми просвещенными народами Европы. При этом надо соблюсти одно непременное условие – перемены должны наступить естественным путем, без насильственной ломки.
Статьи Карамзина встретили сразу же решительное возражение со стороны адмирала А.С. Шишкова, который откликнулся на них трактатом «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» (1803).
По всем основным тезисам статей Карамзина Шишков яростно полемизирует с ним. Если Карамзин считает, что усвоение западных понятий необходимо для России, то Шишков защищает отечественную культуру от чужеземного влияния и заявляет, что Россия должна сохранить себя в неприкосновенности от идеологического и культурного воздействия Франции и Запада в целом. Задача, по мнению Шишкова, состоит в том, чтобы оградить национальные ценности и святыни от развращающих идей западного «чужебесия». Нация, которая развязала якобинский террор, уничтожила монархию, отвергла религию, – нация разрушителей. В ней нет никакого положительного, созидательного начала. Вследствие этого ее философия, литература и вся культура обладают только отрицательным смыслом и способны сеять лишь насилие, разбой, неверие.
Французская философия – не более чем «безумное умствование дидеротов, жанжаков, волтеров и прочих, называвшихся философами». В ней столько слепоты и заблуждений, сколько не содержится «в самом грубейшем невежестве». Новейшие философы обучают народы тем «развратным нравам», «пагубные плоды которых после толикого пролияния крови и по ныне еще во Франции гнездятся». Поэтому «надлежит с великою осторожностью вдаваться в чтение французских книг, дабы чистоту нравов своих в сем преисполненном опасностью море не преткнуть о камень…».
Французская литература – «невразумительное пустословие», французский язык «беден, скуден», в нем много слов, созданных бесчинной и кровавой революцией – «декады», «гильотины». Он представляет собой бесплодную почву, не способную родить ничего великого. Эта чужеземная культура «вламывается насильно» в русскую культуру, искажая и уничтожая чистые и самобытные национальные основы.
В результате своих рассуждений Шишков пришел к выводу, что России надлежит не усваивать ложное европейское просвещение, а беречь и охранять свое прошлое. Только так можно избавить страну от тлетворного французского влияния.
Если Карамзин устремлялся вперед, то Шишков мысленно двигался назад и мечтал возвратиться к прошлому, воскресив патриархальные нравы, обычаи и язык старины. Он не удовлетворялся ни будущим, ни настоящим. Это была утопическая надежда на развитие, идущее вспять, на регресс, а не на прогресс.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: