Петр Меркурьев-Мейерхольд - Сначала я был маленьким

Но наши мастера все время думали о том, чтобы мы имели максимально большое количество встреч со зрителями. Уже во время нашей учебы на третьем курсе Василий Васильевич договорился о том, что наш курс возьмет шефство над театральной самодеятельностью Выборгского района Ленинграда. Был подписан соответствующий договор между нашим институтом и руководством района. Основная нагрузка, естественно, лежала на нашей мастерской. Мы работали во Дворце культуры завода "Красный выборжец". В этом дворце нам были предоставлены зал, сцена для работы со студийцами. Для ребят студии мы были наставниками и репетиторами, а они в свою очередь были исполнителями массовых сцен в нашем новом спектакле "Два цвета", который мы и выпустили на сцене "Красного выборжца" 11 ноября 1972 года.

Параллельно с "Двумя цветами", где был занят весь курс, мы работали над "Французскими водевилями" ("Пощечина", "Майор Кровашон", "Утка и стакан воды"). Премьера этого спектакля прошла в октябре 1972-го.

Я специально отмечаю даты наших премьер, чтобы было ясно, какую огромную нагрузку навалили на нас мастера (естественно, эту нагрузку несли и они). Мы работали без продыха. Готовя спектакль "Французские водевили", мы "обкатывали" каждый водевиль по отдельности на разных площадках Ленинграда, еще и еще раз проверяя на зрителе нашу работу.

Как-то Василий Васильевич с Ириной Всеволодовной улетели в Семипалатинск. (Василий Васильевич очень много ездил по стране, играя в провинциальных театрах. Причем делал это с огромной ответственностью; выезжал заранее, чтобы как следует отрепетировать спектакль; чтобы, не дай Бог, не унизить местных актеров, не подавить их своей глыбищей, своим феноменальным мастерством! Для него главным в искусстве было - АНСАМБЛЬ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ). Естественно, эта поездка должна была быть не более чем на 10 дней: впереди у нашей мастерской был выпуск двух спектаклей. Но в Семипалатинске случилось непредвиденное: у Ирины Всеволодовны - инфаркт, у Василия Васильевича - гипертонический криз и обострение диабета. И возвращение мастеров в Ленинград задержалось аж на два долгих месяца. Наконец врачи разрешили лететь в Ленинград.

Мы встречали наших дорогих учителей прямо у трапа самолета, затем вместе поехали в город, чтобы помочь подняться в квартиру (Меркурьевы жили на третьем этаже дома без лифта, а высота потолков в квартирах - около пяти метров. По современным меркам их третий этаж - как нынешний шестой). Но просто поднять Ирину Всеволодовну и Василия Васильевича и сразу уйти нам не удалось: Мейерхольд (а она была очень слаба! И другая бы на ее месте тут же легла и уснула) приказала девочкам тут же раскрыть один из чемоданов, вынуть на стол все привезенные подарки в виде консервов, колбас, конфет и прочего вкусного содержимого и организовать всем чай.

В доме Меркурьева и Мейерхольд чай приготавливался по рецепту бабушки - мамы Ирины Всеволодовны, Ольги Михайловны Мейерхольд-Мунт. Происходило это так: свежая горячая заварка разливалась поровну во все чашки. Затем в заварочный чайник доливался кипяток и из него доливались чашки уже до верху. Чистый кипяток, не прошедший через заварочный чайник, в чашки не наливался! Чай был ароматным и вкусным.

Но для чая нужны чашки, а такого количества (на весь наш курс) в доме не было! Василий Васильевич тут же позвонил в магазин, сказал, что сейчас придут от него студенты и купят 50 чашек.

Последний спектакль, поставленный на нашем курсе, был "Тартюф" Мольера. Премьера - 17 декабря 1972 года. Здесь хочу добавить, что актеры "Комеди де Франсез", гастролировавшие в то время в Ленинграде, посмотрев наш спектакль, сказали, что мы открыли им глаза на "Тартюфа". А спектакль был удивительно хорош! Над ним под руководством Василия Васильевича работали все педагоги: И. В. Мейерхольд, Л. В. Честнокова, З. В. Савкова, З. С. Стасова (танец), А. П. Олеванов, Э. Н. Жучков, художники В. И. Коршикова и Н. П. Билибина.

Неотъемлемой частью нашей практики было участие в творческих встречах Василия Васильевича Меркурьева со зрителем на разных площадках Ленинграда. Принимали мы участие и в творческом вечере нашего Мастера в Москве.

В 1973 году мы институт закончили. К сожалению, не дали нашему учителю осуществить свою мечту и создать свой театр, хотя на спектаклях нашего курса, где бы они ни проходили, были сплошные аншлаги. Очень ревниво относились главные режиссеры ленинградских театров к возможности возникновения еще одного "конкурента" в городе. Партийное руководство Ленинграда, во главе с Романовым, также было настроено агрессивно-отрицательно. Когда мы показывали "Тартюфа" в Москве, на спектакль пришли многие выдающиеся мастера театра (я вспоминаю Наталию Сац, которая вышла на сцену и сказала: "Я обожаю Меркурьева как артиста, сегодня влюбилась в него как в режиссера, педагога, но больше всего преклоняюсь перед ним за то, что он так любит Ириночку Мейерхольд". Был Николай Крючков, который говорил такие вещи, что у всех на глазах навернулись слезы. А рассказал он всего лишь то, что все мы знали - о том, какие люди наши учителя. Но Крючков это говорил с таким чувством...). Был и министр культуры РСФСР Мелентьев. Василий Васильевич доказывал на всех уровнях, что необходим в Ленинграде реалистический, ансамблевый театр. С ним внешне соглашались, но тут же, очень поспешно, заставляли нас подписывать распределение в разные театры страны. Так я оказался в Омске.

Во второй декаде мая 1978 года в Ленинграде стояла пасмурная, холодная, ветреная погода. Пасмурными были и лица горожан. И не только в Ленинграде. Когда по телевидению сообщили, что 12 мая скончался Василий Васильевич Меркурьев, во всей стране людьми это было воспринято как личное горе. Сразу, как только я услышал горестное сообщение, я отпросился у своего главного режиссера, занял деньги и вылетел из Омска в Ленинград.

После смерти мужа Ирина Всеволодовна смогла чудом прожить только три с половиной года, да и то, наверное, потому, что не видела, как его хоронили. Может, секрет был в том, что каждый из них жил для другого; что не смотрели друг на друга, а вместе смотрели в одном направлении? Без всякой бумажки, что они муж и жена. Свидетельство о их браке было утеряно еще в годы войны, и только после смерти Василия Васильевича, когда понадобилось оформлять какие-то формальности, мне пришлось ехать в архив Ленинградского городского загса, чтобы выписать дубликат, подтверждающий законность их брака. А их самих все эти житейские мелочи нисколько не волновали.

Однажды, когда Василию Васильевичу было уже около семидесяти лет, они с Ириной Всеволодовной, пережидая непогоду, случайно оказались в мебельном магазине. В их квартире мебель стояла, мягко скажем, очень далекая от удобства: простые грубые советские стулья образца 1947 года, да и все остальное - подобного рода. И вот старики увидели в мебельном магазине, какие продаются вещи. Ирина Всеволодовна присела в одно из кресел и, почувствовав всю прелесть этого изделия, вдруг заявила мужу: "Васенька, если ты не купишь мне эту "мебель", я умру". Благо у них в тот день были деньги от проданной машины, и Василий Васильевич оформил покупку. Так люди, всю жизнь свою отдававшие другим, дожив до пенсионного возраста, наконец купили в квартиру красивую и очень удобную декорацию. Правда, только в одну комнату. А в других...