Михаил Ишков - Кортес

После недолгого лопотания Агиляр ответил.

— Они заявляют, что их племя свободно, хотя, конечно, защита никогда не помешает… Только, — нахмурился Агиляр, — сказали так, что их можно понять двояко. Точный смысл заключается в том, что дани они в настоящий момент не платят. Я было попытался уточнить — не платят кому-то или вообще ни вблизи, ни вдали нет никого из владык, кто смог бы потребовать с них дань. Они на эту тему отказываются говорить!.. — возмущенно добавил Агиляр.

— Тогда надо попытаться развязать им языки с помощью огня, невозмутимо посоветовал Кристобаль де Охеда. — В первый раз, что ли…

— Ни в коем случае! — резко возразил Кортес. Потом, улыбнувшись пленным, ласково обратился к Охеде. — Сеньор, я предупреждаю вас в последний раз — всякая попытка вставлять мне в палки в колеса плохо для вас кончится. Заявляю официально — это ко всем относится, господа. С этого момента всякое неповиновение, всякое лукавство при исполнении приказа, всякие разговоры, подрывающие авторитет главнокомандующего будут пресекаться решительно и жестоко. Вплоть до вынесения смертных приговоров!

Все это он высказала в привычной светской манере, красиво жестикулируя руками. Наконец обратился к Агиляру.

— На чем я остановился? Ага, на защите… С этой минуты они свободны. Я надеюсь, что они вернутся к своим сородичам, не держа злобы на сердце. Мы пришли сюда установить мир. И мы его установим — последнее не переводи, предупредил он толмача.

Когда пленников увели, он поднялся — все тут же встали — и объявил.

— Господа, завтра в бой. Завтра мы должны им показать, что значит «кастилан», осененный крестом. Убивать как можно больше. Людские потери у противника должны быть устрашающими, я не имею намерения засиживаться в этой дыре и губить своих солдат в бессмысленной бойне. Сеньор Ордас, вам поручается командование пехотой. Постройте боевой порядок следующим образом — линия в два ряда, впереди новобранцы. Старший канонир Меса. Обеспечить наивозможно быстрый темп стрельбы. Палить только кучно, по большим человеческим массам. Кстати, как я слышал у вас, сеньор Альварадо и у вас, сеньор Авила одна лошадь на двоих? А вы, сеньор Монтехо, совсем безлошадный?.. Авила возьмет лошадь музыканта Ортиса — тот в седле как тюфяк держится. Монтехо позаимствует у рудокопа Гарсия. Завтра я лично поведу кавалерию в бой!

День битвы запомнился Берналю Диасу долгим изматывающим маршем по засеянным кукурузой, и залитым жидким илом полям. Грязь пудами прилипала к ногам, а каково было индейцам-носильщикам, которые на собственных плечах тащили орудия. Кто стволы, кто сборные деревянные станины… Тоже люди, вздохнул про себя Берналь, этих в случае чего первыми в жертву принесут…

Когда же войско выбралось на твердую почву, вид открывшейся вражеской армии произвел на всех гнетущее впечатление. Врагов, если прикинуть численность отдельных отрядов и сложить вместе, было по меньшей мере до полуста тысяч. На каждого испанца по две-три сотни. Пусть даже у страха глаза велики, однако куда ни бросишь взгляд, всюду стояли плотные ряды раскрашенных воинов. Андрес истерически похохатывал — где наша не пропадала, проломим им черепа, этим язычникам.

— Ага, проломишь, — отозвался кто-то. — Устанешь мечом махать.

— Подтянись! — приказал вконец измотанный переходом Ордас. Весь неблизкий путь он несколько раз добирался до хвоста колонны, где подгонял отстающих, потом вновь возвращался в голову. — Разговорчики отставить!

Один из ветеранов буркнул, что подобных строгостей он не замечал и в Италии при Великом капитане, а там войны были не чета этим. Его однако никто не поддержал — сил не было.

На сухом пригорке немного отдохнули, обсушились. Индейские вожди допустили промашку — это было ясно каждому опытному вояке. Нельзя было выпускать чужаков из грязи. Встать стеной и крушить дубинами. Что с них взять — дети природы. Только гадкие дети, очень капризные и жадные… Не желающие поделиться золотом.

Индейцы наконец побежали в атаку. Как всегда смешали строй. Пушки ещё не были готовы к стрельбе, однако и аркебузиры, и арбалетчики встретили врага дружным залпом. Туземцы в ответ ещё энергичней принялись обстреливать врага. Стрелы пластами стелились в воздухе, так что сразу после начала боя около семидесяти испанцев получили ранения.

Первый натиск сдержали. Тут Меса доложил Ордасу, что орудия готовы.

— Ну, так приступай, — ответил офицер.

Вот когда индейцы почувствовали всю силу tepustli или «громовых зверей», как они называли артиллерийские орудия. Опять же непонятно, прикинул Берналь — неужто они их за живые существа принимают? Кто их знает, недоумков, внезапно озлобился он. Сейчас, после первого залпа надо в атаку пойти — эти ублюдки удара сомкнутым строем не выдерживают, но Ордас почему-то медлит. Видно, ждет, когда конница вступит в дело. Этак можно беды дождаться…

Между тем орудийная стрельба вошла в свой привычный убийственный ритм. Залп, заряжание, дикие вопли в стане врага. Каждый раз, когда дым рассеивался, Берналь Диас с удивлением наблюдал, как индейцы начинали бросать в воздух землю и солому. Спустя несколько минут ещё залп — и вновь в толпе нападающих открывались широкие улицы, заваленные скошенными трупами. Аркебузиры тем временем нарезали переулочки.

Атаки волнами накатывались на боевые порядки испанцев. Туземцы бились храбро, их вожди успели сообразить, что наступать надо в перерывах между извержениями огня и дыма и осыпать, осыпать обороняющихся стрелами. Стрелы теперь летели с убийственной плотностью. Ветераны начали громко выкрикивать, что пора ударить по язычникам, стоять на месте губительно, однако Ордас, впервые участвовавший в подобном деле, никак не решался отдать приказ наступать.

Исход сражения решила кавалерия. При виде этих страшных четвероногих и двухголовых, закованных в сталь, чудовищ ряды противника заколебались. Над ними словно ураганный ветер пролетел — раскидал до того момента более-менее стройные ряды, повалил на землю индейские штандарты и стяги. Началась резня. Тут и Ордас осмелел, повел пехоту в атаку…

К вечеру все было кончено. Поле было усеяно трупами — не менее тысячи погибших, пленных пять человек. Из них два касика…

Сразу после приведения войска в порядок Кортес занялся пленными. Прежде всего вызвал врача и приказал ему перевязать индейцев. Те, поначалу с ужасом смотревшие на великого вождя людей «из-за моря», постепенно успокоились. Кортес не стал с ними долго разговаривать — тут же после перевязки приказал отправить их к противнику. Если возможно, передать с рук на руки. Он так и сказал Сандовалю:

— Напрасно не рискуй, но если эти встретят вас мирно, организуй достойную передачу пленных. Можешь даже честь отдать… Но только не рискуй.