Михаил Ишков - Кортес

В главном внутреннем дворе, когда вся колонна испанцев, обоз с носильщиками и сопровождающие их тласкальцы вошла в ворота дворца и разместилась по помещениям, внутренним дворикам, хозяйственным пристройкам, садам — так, что никому не было тесно, — тлатоани обвел рукой и сказал:

— Малинцин! Пусть ты и твои братья чувствуют себя здесь, как дома. Желаю хорошо отдохнуть.

С этими словами владыка Мехико направился к носилкам. Офицеры встревоженно глянули на Кортеса. Педро де Альварадо взялся за рукоять шпаги. Дон Эрнандо обменялся взглядами с Мариной. Та отрицательно покачала головой. Потом тихо шепнула Кортесу и приблизившимся Альварадо, Сандовалю и Ордасу.

— Опасно. В городе много вооруженной стражи. Кроме того, нет Куитлауака и правителя Тескоко Какамацина. Пригласи Мотекухсому посетить нас ближе к вечеру. Добавь, что для вас великая честь лицезреть живое солнце. Тогда…

Кортес приблизился к носилкам, церемонно поклонился и попросил великого тлатоани посетить их лагерь, чтобы они могли насладиться беседой с таким выдающимся государем. Тот выразил согласие.

Сразу после того, как Мотекухсома покинул расположение, Кортес занялся устройством лагеря, организацией обороны и гарнизонной службы. Этим он всегда занимался лично. Подобрал позиции для артиллерии, взгрел командира тласкальцев и союзных индейцев за мародерство, приказал вернуть все, что те уже успели отыскать в комнатах полупустого дворца и прибрать к рукам. Так закрутился, что едва не опоздал к встрече прибывшего тлатоани. Тот явился после сиесты, с вооруженной охраной, и небольшой свитой придворных. Услышав это известие, Кортес вопросительно посмотрел на Марину. Та, переводя приветствия правителя Теночтитлана, вставила между словами, что следует подождать с выполнением задуманного. Личико её было накрашено, она благоухала, как роза и по-прежнему не смела смотреть на тлатоани. Также вела себя и в тот момент, когда переводила на науатль речи Кортеса.

Дон Эрнандо с ласковой улыбкой выслушал её предупреждение и, изящно поклонившись Мотекухсоме, заявил:

— Что за бред? Почему нельзя прямо сейчас? А этому скажи что-нибудь вроде «для меня великая честь» и ещё — «примите уверения в моем искреннем почтении к вашей мудрости»…

Донна Марина перевела.

Тлатоани вежливо улыбнулся и коротко поблагодарил сеньора Кортеса, однако Малинче развернула его ответ в целую речь.

— Дон Эрнандо, здесь нет никого из главных военноначальников ацтеков. Нет и Куитлауака, брата повелителя, и его племянника Какамацина. Верный человек только что передал мне — Куитлауак обмолвился, что не полезет в петлю. Ему достаточно урока в Чолуле. Кроме того, мне стало известно, что гарнизон, размещенный в Тлакопане, получил солидное подкрепление. Сеньор Альварадо, позвольте напомнить вам, что следует улыбаться. Улыбайтесь, господа офицеры, улыбайтесь!.. Дон Диего де Веласкес, поклонитесь повелителю. Он хоть и язычник, но все же король.

Испанские офицеры сразу подобрели. Принялись отвешивать поклоны.

Кортес заметил.

— Мы не можем ждать. Мы сидим на бочке с порохом!

Донна Марина сделала легкий полупоклон в сторону предводителя испанцев и повернулась к тлатоани. Глаза держала опущенными долу. На этот раз она позволила себе сделать несколько изящных жестов.

Мотекухсома благосклонно выслушал её и заговорил вновь.

— Он спрашивает, как велико море, которое им пришлось одолеть? Каков из себя великий восточный владыка, который послал их сюда? Бородат ли он?

Кортес выслушал её и вновь ласково улыбнулся:

— Наша страна располагается более чем в двух месяцах пути от Мехико. Называется она Испанией. Государь наш владеет всем миром, в его владениях никогда не заходит солнце. Он бородат, если так угодно его милости. Так что же будем делать?

— Он спрашивает, какие причины заставили испанцев прибыть в Теночтитлан? Обрати внимание на сановников — они так и ждут какого-нибудь подвоха. В случае чего сразу поднимут тревогу.

— Скажи ему, что в такой долгий и полный опасностей путь мы отправились, чтобы лично лицезреть столь прославленного монарха, как он. Кроме того, мы имеем намерение объявить ему истинную веру, которой и они, ацтеки, когда-то были не чужды. Но если мы захватим его в заложники, язычники вряд ли посмеют начать военные действия.

Мотекухсома, выслушав ту часть ответа, которая предназначалась для его ушей, пожевал губами и что-то промолвил. Донна Марина перевела.

— Не твои ли, Малинцин, соотечественники были те белые люди, которые в прошлом году высаживались на восточных берегах нашего государства? Он имеет подробный отчет о действиях испанцев со дня их прибытия в Табаско. Действовать можно только в том случае, если он сам прикажет им сложить оружие.

— Да, это тоже были наши люди, только очень низкого звания. Они не заслуживают внимания такого могучего монарха, как вы.

— Он любопытствует насчет сана своих гостей. Приходитесь ли вы родней своему государю?

— Все мы, здесь присутствующие, из благородных фамилий и родня друг другу. Мы — подданные великого нашего монарха Карла V, который особо благоволит к нам и держит на особом счету. Ладно, отложим пленение до более удобного случая.

Услышав последние слова Кортеса, испанские офицеры почувствовали себя свободнее. Теперь беседа пошла оживленнее.

— Великий Мотекухсома интересуется — правда ли, что испанцы умеют управлять ветром?

— Да. Наши мореходы научились ставить паруса, которые улавливают малейшее дуновение. С Божьей помощью наши корабли теперь способны одолевать океанские просторы… Если вашей милости будет угодно, наши люди могут построить здесь в Теночтитлане несколько бригантин. Тогда ваша милость сможет в полной мере оценить преимущества и ни с чем не сравнимое удовольствие ходить по воде под парусом.

Лицо Мотекухсомы просветлело. Спала маска вежливой отчужденности, в глазах исчез настороженный блеск. Вообще, обстановка в парадном зале как-то сразу разрядилась. Что-то человеческое, не связанное с государственными делами, с опасливым недоверием друг к другу, появилось в их отношениях. Уместными оказались и подарки, которые щедрой рукой принялся раздавать Мотекухсома. Комплектов хлопчатобумажных нарядов, которые через открытые ворота начали заносить специально приготовленные таманы, хватило бы не только на испанское войско, но и на всех союзников. Все, кто находился при беседе, получили золотые цепи и другие украшения. Берналь Диас потом долго разглядывал удивительно тонкую работу, с которой были отлиты звенья доставшегося ему подарка.

С наступлением сумерек тлатоани покинул дворец Ашайякатла. Кортес, отдав соответствующие распоряжения, взобрался на стену, откуда с башни центральных ворот наблюдал, как процессия направилась к дворцу Мотекухсомы. Прохожих на улицах было много. Люди прогуливались, кое-кто спешил закончить дневные дела. Многие располагались на крышах своих домов. На вершинах пирамид и в храмовых дворах время от времени гулко били священные барабаны. Горели костры… Город погружался в ночь, странно-обычную после такого удивительного дня, на редкость тихую, теплую, звездную…