Петр Аршинов - История махновского движения (1918 – 1921 гг.)

Военно-революционный Совет Гуляй-Польского района:

Председатель: Чернокнижный, тов. пред-ля: Коган, секретарь: Карабет.

Члены: Коваль, Петревко, Доценко и др.

После этого вопрос о махновщине в высших большевистских сферах ставится резко и определенно. Официальная пресса, и до того писавшая о махновском движении в извращенном виде, стала теперь систематически поносить его, умышленно ложно приписывая ему всякий вздор, гадости и преступления. Следующий пример достаточно рисует большевиков в этом отношении. В конце апреля или начале мая 1919 г. генерал Шкуро, одураченный одним пленным махновцем, прислал Махно письмо, в котором, восхваляя самобытный военный талант его и сокрушаясь, что этот талант пошел по ложному революционному пути, предлагал ему объединиться с армией деникинцев во имя спасения русского народа. Революционеры-повстанцы, читавшие это письмо у себя на широком заседании, немало смеялись наивности и тупости контрреволюционного генерала, не знакомого даже с азбукой революции в России и на Украине. Они передали письмо в свою газету «Путь к Свободе» для напечатания и для осмеяния его. Письмо, в сопровождении насмешек, целиком было отпечатано в № 3 газеты «Путь к Свободе». Что же делают коммунисты-большевики? Они берут это письмо из махновской газеты, перепечатывают в своих газетах и с чудовищным бесстыдством заявляют, что это письмо перехвачено ими по дороге, что между Махно и Шкуро идут переговоры о союзе, и что этот союз уже состоялся. Собственно, вся идейная борьба большевиков с махновщиной проходила в такой форме.

Со средины апреля 1919 г. повстанческий район тщательно исследуется высшими чинами коммунистического правительства. 29 апреля в Гуляй-Поле приезжает командующий южного фронта Антонов с целью познакомиться с самим Махно, махновским фронтом и настроением повстанчества. А 4–5 мая туда же приехал чрезвычайный уполномоченный Совета Обороны республики Л. Каменев с чинами харьковского правительства. Въезд Каменева в Гуляй-Поле был внешне дружественный, не оставлял желать ничего лучшего. Он приветствовал собравшихся крестьян и повстанцев, как героев, своими усилиями освободивших район от гетмана, отстоявших его от Петлюры и Деникина. Казалось, революционная самодеятельность крестьян нашла в лице Каменева своего пылкого восхвалителя. Однако в официальной беседе с Махно, членами штаба и районного совета Каменев повел речь далеко не в духе сочувствия самодеятельности трудящихся. Был поставлен вопрос о районном Военно-революционном Совете. Существование этого совета при советской власти Каменев нашел абсолютно недопустимым и предложил распустить его.

Как и должно ожидать от государственника, Каменев спутал два различных органа — Военно-революционный Совет республики, создаваемый правительственной партией, и Военно-революционный Совет трудовой массы, созданный ею непосредственно, в качестве ее исполнительного органа. Первый совет, действительно, может быть распущен очень просто — приказом центрального комитета партии; но второй совет никем не может быть распущен, кроме самой массы, создавшей его. Распустить его, помимо массы, может только контрреволюционная сила, но никак не революционеры.

В таком смысле был дан ответ Каменеву. Ответ оказался довольно неприятным, вызвавшим жаркие споры. Несмотря на это, уезжая, Каменев, подобно Антонову, горячо распрощался с махновцами, высказал благодарность и всякие пожелания, расцеловался с Махно, уверяя, что с махновцами, как с подлинными революционерами, у большевиков всегда найдется общий язык, что с ними можно работать и должно работать совместно.

Были ли приезды большевистских наркомов в Гуляй-Поле действительно такими дружественными, как это можно было думать по их горячим пожеланиям, или за внешней дружественностью наркомов уже тогда пряталась их непримиримая вражда к повстанческому району? Вернее последнее. Развернувшиеся в скором времени события в районе показали, что в большевистском мире давно зрела мысль о военном походе на независимое повстанчество. Приезд Антонова и Каменева в Гуляй-Поле можно рассматривать как тщательную разведку большевиков перед их нападением на район. После этих посещений ничто не изменилось в отношении большевиков к махновщине. Их агитационная кампания в прессе не только не ослабела, но, наоборот — усилилась. Измышления, одно другого постыднее и гнуснее, не переставали выпускаться ими по адресу махновцев. Все показывало, что большевики стремятся подготовить мнение рабочих и красноармейцев к готовящемуся ими вооруженному нападению на вольный район. Месяцем раньше с их стороны была сделана попытка убить Махно из-за угла. Командир одного полка Падалка, подкупленный большевиками, взял на себя их «поручение»: напасть со стороны Покровского на Гуляй-Поле, когда там будет Махно, захватить его и штаб. Заговор был обнаружен самим Махно, когда он находился в Бердянске и через несколько минут должен был ехать в Гуляй-Поле. Его удалось предотвратить только потому, что под рукой у Махно оказался аэроплан, на котором он успел пролететь расстояние от Бердянска до Гуляй-Поля в два часа с минутами. Организаторы заговора были врасплох схвачены и казнены.

Неоднократно от товарищей, работавших в большевистских учреждениях, Махно получал предостережения — ни в коем случае не ехать по вызову ни в Екатеринослав, ни в Харьков, ибо каждый официальный вызов будет означать ловушку, готовящую ему смерть. Словом, всякий новый день говорил о том, что спор об идейном влиянии в украинской революции большевики не сегодня-завтра будут решать оружием. Мятеж Григорьева неожиданно заставил их внешне и на некоторое время изменить свое отношение к махновщине.

Мятеж Григорьева. — Первое нападение большевиков на Гуляй-Поле.

12 мая 1919 г. в основной штаб махновцев, стоявший в Гуляй-Поле, пришла телеграмма следующего содержания:

Гуляй-Поле, батько-Махно по нахождению.

«Изменник Григорьев предал фронт. Не исполнив боевого приказа, он повернул оружие. Подошел решительный момент — или вы пойдете с рабочими и крестьянами всей России, или на деле откроете фронт врагам. Колебаниям нет места. Немедленно сообщите расположение ваших войск и выпустите воззвание против Григорьева, сообщив мне копию в Харьков. Неполучение ответа буду считать объявлением войны. Верю в честь революционеров — Вашу, Аршинова, Веретельникова и др. Каменев. № 277. Реввоенконтролер Лобье».

Штаб в своем расширенном составе, с участием представителей Военно-революционного Совета, немедленно обсудил телеграмму, сообщающую о событии, и само событие и пришел к следующему заключению. Григорьев — бывший царский офицер; накануне свержения гетмана он находился в рядах петлюровцев, руководя большими повстанческими отрядами, бывшими в распоряжении петлюровских властей. В дни разложения петлюровской армии, происшедшего под влиянием классовых противоречий, Григорьев со всеми своими частями перешел на сторону большевиков, пришедших к этому времени из центральной России, и стал действовать с ними против петлюровцев, сохранив за своими частями известную автономию и свободу действий. В Херсонской губернии сыграл значительную роль в ликвидации петлюровской власти. Занял Одессу. Затем до последнего времени держал фронт повстанческими отрядами в направлении Бессарабии.