В Иноземцев - Расколотая цивилизация

Как мы уже отмечали, основной проблемой, обусловливающей несамодостаточный характер развития азиатских стран, является ограниченность внутреннего потребительского рынка. Если принять в качестве критерия стандартов потребления, близких постиндустриальным, сумму годового дохода в 25 тыс. долл. на семью, то из насчитывающихся в современном мире 181 млн. таких семей 79 процентов приходятся на развитые страны (36 -- на Се

[220] - См.: Thurow L. Head to Head. P. 62.

[221] - См.: Reich R.B. Tales of a New America. The Anxious Liberal's Guide to the Future. N.Y., 1987. P. 56.

[222] - См.: Godement F. The Downsizing of Asia. P. 183, 182.

[223] - См.: Goldstein M. The Asian Financial Crisis. P. 22.

[224] - См.: Henderson С. Asia Falling. P. 54; Goldstein M. The Asian Financial Crisis. P. 16.

верную Америку, 32 -- на Западную Европу и 11 -- на Японию). В Китае, Южной Корее, на Тайване, в Индонезии и Таиланде -- пяти ведущих новых азиатских "тиграх" -- в 1990 году проживало не более 12 млн. семей с таким уровнем благосостояния[225], что в 4 раза меньше их числа в США или Европейском сообществе. Характерно, что последствия бума 90-х годов не особенно сказались на положении большинства населения этих стран: так, в Таиланде доходы наиболее высокооплачиваемых 10 процентов населения в течение этого периода выросли втрое, тогда как наименее состоятельных 10 процентов не изменились[226]; бедность к середине 1998 года достигла тех же масштабов, которыми она отличалась в 1981-м[227]. На этом фоне к середине 1997 года Индонезия, Малайзия, Таиланд и Филиппины лидировали среди азиатских стран по числу миллиардеров (15, 15, 13 и 12 соответственно), опережая гораздо более населенную и развитую в промышленном отношении Корею почти вдвое (7 человек) [228]. В то же время социальная группа, которую принято называть средним классом, в этих странах крайне малочисленна: в Индонезии к ней относят не более 4 процентов населения по состоянию на 1990 год, в Таиланде количество профессионалов, технических, административных и управленческих работников составляло в это же время не более 7,6 процента; в Южной Корее численность среднего класса, по подсчетам различных экспертов, колебалась от 10,5 до несколько более 11 процентов в 1985 году[229]. В Сингапуре трое из четырех граждан относили себя, согласно опросам общественного мнения, к среднему классу, однако не следует забывать, что в Корее аналогичный опрос дал результат в 33 процента -- почти в три раза более высокий, чем официальные статистические данные[230]. В этом контексте слова о том, что тот средний класс, который сложился в 60-е -- 70-е годы как основа устойчивости постиндустриальных стран, сегодня отсутствует во всех странах Юго-Восточной Азии[231], представляются вполне справедливыми. Одно только наличие этой проблемы делало устойчивый хозяйственный рост в этих странах не имеющим перспективы.

Не менее острым оказывается и вопрос зависимости стран Юго-Восточной Азии от остального мира в области образования.

[225] - См.: Morrison I. The Second Curve. Managing the Velocity of Change. L., 1996. P. 122-123, 167.

[226] - См.: Phongpaichit P., Baker Ch. Thailand's Boom and Bust. P. 284-285.

[227] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 62-63.

[228] - См.: Hiscock G. Asia's Wealth Club. P. 161.

[229] - См.: Robinson R., Goodman D.S.G. (Eds.) The New Rich in Asia. P. 84, 143, 187.

[230] - См.: Ibid. P. 29.

[231] - См.: Rowen H.S. The Political and Social Foundations of the Rise of East Asia: An Overview // Rowen H.S. (Ed.) Behind East Asian Growth. P. 29.

Неразвитость среднего класса не оставляет возможности для формирования того круга людей, в котором образованность воспринималась бы в качестве значимой ценности, а творческая деятельность была бы органичной и настоятельной потребностью, и это положение не может быть исправлено в ближайшее время. Сегодня лишь в Японии и Южной Корее почти все молодые граждане посещают школу; между тем в Китае и Индонезии только 45-50, а в Таиланде -- менее 40 процентов молодежи соответствующей возрастной группы имеют такую возможность[232]. Если во Франции 44 процента выпускников школ поступают в высшие учебные заведения, а в США -- до 65 процентов [233], то в Малайзии -- не более 12 процентов[234]; в результате не более 7 процентов молодежи в возрасте от 20 до 24 лет обучаются в вузах[235]. Так как при этом большая часть студентов получает образование в технических колледжах и не имеет всесторонней университетской подготовки, молодые специалисты могут успешно работать в сфере использования западных технологий, но не создавать новые. Значение такого типа образования для экономического роста остается незначительным: например, в Японии как в 50-е, так и в 60-е и 70-е годы фактор повышения квалификации работников оставался последним среди десяти наиболее важных составляющих экономического роста[236]. Ориентация на обучение студентов за рубежом, сформировавшаяся в 80-е годы, также не оправдала себя в полной мере, поскольку большинство талантливых студентов, видя перспективы, открывающиеся перед ними в Европе и США, не возвращались домой после окончания учебы. В начале 90-х годов так поступали в среднем более четверти южнокорейских, трети тайваньских и 95 процентов (!) китайских студентов, обучающихся за границей[237]. Таким образом, важнейшие задачи, которые непременно должны опосредовать становление постиндустриального общества, -- радикальное повышение уровня жизни и отношение к образованности как к фундаментальной социальной ценности -- в новых индустриальных странах в лучшем случае поставлены, но далеко не разрешены. Поэтому резкое обострение экономических проблем в этом регионе вряд ли можно было воспринимать как большую неожиданность.

[232] - См.: The Economist. 1997. August 16. Р. 47.

[233] - См.: McRae H. The World in 2020. Power, Culture and Prosperity: A Vision of the Future. L., 1995. P. 77.

[234] - См.: The Economist. 1997. August 16. P. 48.

[235] - См.: Snodgrass D.R. Education in Korea and Malaysia // Rowen H.S. (Ed.) Behind East Asian Growth. P. 176.

[236] - См.: Katz R. Japan: The System That Soured. P. 135.

[237] - См.: Morrison I. The Second Curve. P. 17, 16.

К середине 90-х годов предчувствие того, что новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии находятся накануне грандиозного экономического кризиса, буквально висело в воздухе. Доклад Дж.Сакса, представленный Институтом Брукингса в 1996 году, свидетельствовал, что большинство стран этого региона имеет крайне неудовлетворительный платежный баланс, темпы роста экспорта замедляются, а банковская система пребывает в тяжелейшем кризисе вследствие неэффективного использования заемных средств[238]. Основной причиной кризиса, на приближение которого эксперты указывали еще несколько лет назад, является, на наш взгляд, невозможность построить современную экономику в относительно короткие сроки на путях массированной мобилизации ресурсов. Курс на ускоренную индустриализацию потребовал от азиатских стран поддерживать доходы своего населения на относительно низком уровне и сдерживать платежеспособный спрос, ориентируясь при этом на внешние рынки. Это, в свою очередь, предполагало реализацию демпинговой политики, снижавшей эффективность национальных экономик. Возникавшие инвестиционные проблемы решались посредством привлечения иностранного капитала, массированного кредитования промышленности и государственных дотаций. При этом низкий уровень жизни населения не позволял, во-первых, формироваться системе постматериалистической мотивации, без которой невозможно самостоятельное технологическое развитие, и тем самым обрекал на постоянное расширение импорта производственных технологий и патентов; во-вторых, он сохранял зависимость этих стран от внешних рынков сбыта, так как внутренний рынок оставался неполноценным, не обладая достаточной емкостью. Именно поэтому хозяйственный прогресс азиатских стран мог продолжаться только до того момента, пока достигавшиеся из года в год успехи поддерживали у инвесторов уверенность в том, что на этих рынках и впредь можно получать сверхвысокие доходы и прибыли. Таким образом, первый же "сбой" в экономическом развитии региона мог привести к серии проблем, способных похоронить все надежды азиатских "тигров" и "драконов" на осуществление тех радужных перспектив, которые, казалось, открывались перед ними в начале 90-х годов. И этот кризис, который не мог не произойти, разразился два года тому назад.