В Иноземцев - Расколотая цивилизация

элементы постэкономической структуры могут стать реальностью только при условии подобного по своим масштабам целенаправленного усилия лидирующей группы стран. Иллюзорность такой возможности в сегодняшних условиях не требует, на наш взгляд, комментариев.

Таким образом, проблема пределов и самой возможности осуществления "догоняющего" типа развития определяет основное противоречие, которое будет доминировать в глобальной общественной системе XXI века. Мы попытаемся рассмотреть ниже, насколько оно опасно для устойчивого хозяйственного развития и можно ли его смягчить или отчасти преодолеть. Пока же, чтобы оценить масштаб и глубину проблемы, обратимся более обстоятельно к опыту Японии и последовавших за нею стран.

[2] - Цит. по: Koch R. The Third Revolution. Creating Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New Millennium. Oxford, 1998. P. 161.

Глава восьмая.

Взлет и упадок японского индустриализма

Японское "экономическое чудо" находилось в центре внимания западных экономистов и социологов начиная с 60-х годов, когда страна достигла невиданных в истории темпов хозяйственного прогресса. Фактически лишенная богатых минеральных ресурсов и обескровленная в ходе второй мировой войны, Япония менее чем через восемь лет после ее окончания уже восстановила довоенный уровень производства и на протяжении почти двух десятилетий, с 1956 по 1973 год, удерживала среднегодовые темпы роста ВНП около 9,3 процента; хотя в 70-е этот показатель и снизился до 4,1 процента[3], в целом такой результат оказался беспрецедентным.

Феноменальный успех японской модели, позднее использованной в других странах Азии, долгое время объяснялся в первую очередь социокультурными причинами и рассматривался как свидетельство формирования многополюсного мира, в котором западные культурные ценности утрачивают доминирующее значение. В 80-е и 90-е годы такой взгляд преобладал в общественном мнении Запада: известные социологи рассматривали успехи Азии как свидетельство превосходства идеологии и ценностей конфуцианства над протестантской этикой, ранее считавшейся наиболее приемлемой для обеспечения хозяйственного прогресса[4]; крупнейшие экономисты полагали, что хозяйственное развитие стран региона демонстрирует эффективность максимального использования человеческого капитала в условиях недостатка материальных и естественных ресур

сов[5]; в результате сложилось общее мнение, согласно которому "справедливо было бы сказать, что гипотеза о существовании "азиатских ценностей" [не только] привлекла к себе широкое внимание, [но] и, по крайней мере, на первый взгляд заслуживает доверия" [6].

Однако существовали и альтернативные точки зрения, которые долгое время не были востребованы. Неоднократно подчеркивалось, что успешное функционирование хозяйственной системы неизбежно должно основываться на определенном сочетании коллективистских и индивидуалистических начал, а в Японии, где традиционно не существует различия между тем, что принято обозначать терминами Gesellschaft и Gemeinschaft[7], опора на оба эти фактора по определению невозможна. В конце 80-х С.Хантингтон утверждал, что "следует с изрядной долей скептицизма относиться к доводам о том, что определенные культуры всегда препятствуют развитию в том или ином направлении" [8], однако и это предупреждение не было воспринято достаточно серьезно. Таким образом, фактически до начала 90-х большинство исследователей усматривали источники японского экономического роста в особенностях страны и считали его относительно самодостаточным по своей природе. Большую ошибку трудно было сделать.

[3] - См.: Katz. R. Japan: The System That Soured. The Rise and Fall of Japanese Economic Miracle. Armonk (N.Y.)-L., 1998. P. 5.

[4] - См.: Hobsbawm E. On History. L., 1997. P. 218.

Основы успеха японской модели в 60-е и 70-е годы

В первые два десятилетия своего ускоренного роста японская экономика достигла небывалых успехов. В 50-е и 60-е годы, согласно общепризнанной статистике, производительность в расчете на одного работника росла в Японии темпом не ниже восьми процентов в год, тогда как в Германии этот показатель не превосходил шести процентов, а в США и большинстве европейских государств -- четырех[9]. Отчасти можно объяснить эти успехи относи

[5] - См.: Becker G.S. Human Capital. A Theoretical and Empirical Analysis with Special Reference to Education, 3rd ed. Chicago-L., 1993. P. 24.

[6] - Islam 1., Chowdhury A. Asia-Pacific Economies. A Survey. L.-N.Y., 1997. P. 131.

[7] - См.: Hampden- Turner Ch., Trompenaars F. The Seven Cultures of Capitalism. Value Systems for Creating Wealth in the United States, Britain, Japan, Germany, France, Sweden and the Netherlands. L., 1994. P. 159; подробнее см.: Ohmae К. The Borderless World. Power and Strategy in the Global Marketplace. N.Y., 1994. P. 17-18.

[8] - Huntington S.P. The Third Wave. Democratization in the Late Twentieth Century. Norman (Ok.)-L., 1991. P. 310.

[9] - См.: Madrick J. The End of Affluence. The Causes and Consequences of America's Economic Dilemma. N.Y., 1995. P. 69.

тельно низкими стартовыми показателями: Япония в начале 60-х находилась приблизительно на том же уровне развития, что Индия в начале 90-х, и среднедушевой ВНП не превышал здесь 3,5 тыс. долл. Но уже ко времени первого "нефтяного шока" валовой национальный продукт на душу населения вырос в четыре раза, достигнув 13,5 тыс. долл. [10]; такой подъем был достигнут в первую очередь за счет бурного роста промышленного производства: только на протяжении 60-х годов японские производители автомобилей, стали, бытовой аудиотехники и транзисторов увеличили физический объем выпуска соответствующих товаров более чем в четыре раза, одновременно обеспечив им выход на внешний рынок, в результате чего Япония заняла место второй по индустриальной мощи державы мира, а США впервые столкнулись в торговле с нею с феноменом нарастающего отрицательного сальдо[11].

Чем же было обусловлено это экономическое чудо? Ответ на данный вопрос предполагает рассмотрение двух групп факторов. С одной стороны, ему благоприятствовала общая экономическая обстановка в первые послевоенные десятилетия. Знания и технологии еще не стали в то время основным производственным ресурсом, и их производители стремились закрепить свое будущее превосходство, предлагая технологии по относительно низким ценам, способным обеспечить их быстрое распространение. Сырьевые товары также были относительно недорогими, в то время как цены на промышленные изделия оставались традиционно высокими. В этой ситуации страна, располагающая сравнительно квалифицированной и при этом достаточно дешевой рабочей силой, а также сохранившая традиции, позволяющие осуществить необходимую мобилизацию, имела весьма привлекательные перспективы. С другой стороны, японская государственная машина, запланировав масштабный рывок вперед, создала систему максимального благоприятствования отечественному производителю. Опираясь на крупнейшие монополии, находившиеся с государством в очень тесных отношениях, она разработала целый комплекс мер, обеспечивающих экономический рост. Сюда входили дотации на научно-исследовательские работы, сертификация отдельных концернов, позволявшая им на кредитные средства приобретать валюту по заниженному курсу для покупки технологий за рубежом, гигантские таможенные барьеры на пути иностранных товаров, льготные кредиты, демпинг и, что весьма существенно,