Оскар Райле - Секретные операции абвера

После войны французская контрразведка установила, что множество членов Сопротивления не находились под арестом, хотя были выявлены германской службой контршпионажа. Некоторые французские ведомства поначалу никак не могли постичь, что германская сторона в интересах военной разведки во многих случаях совершенно сознательно отказывалась от ареста лиц, шпионская деятельность которых могла быть доказана. Поэтому некоторые члены Сопротивления и тогдашней агентурной сети во Франции после войны несправедливо подозревались в сотрудничестве с германскими службами разведки и контрразведки.

Но на деле за месяцы до вторжения для военного положения было уже не важно, будет ли на оккупированных территориях арестовано на тысячу агентов больше или меньше. Однако требовалось прояснить важные вопросы, какие дороги Сопротивление на оккупированных территориях на Западе перережет и какие мосты взорвет, как только вторжение начнется и как отряды Сопротивления будут согласовывать с Лондоном задачи при проведении операции вторжения.

Руководство абвера никогда не делало упор на то, чтобы арестовать как можно больше шпионов и чтобы военно-полевые суды приговаривали их к смертной казни.

Центр тяжести своей работы они скорее смещали на установление организаций, мероприятий, замыслов и целей вражеских разведок и руководства, поскольку для собственных главных штабов это было гораздо важнее, нежели донесения об успешной ловле шпионов.

Соответственно в каждую эпоху, когда в тюрьмах находилось так много вражеских агентов, широко использовался и метод «перевербовки». Среди арестованных всегда находились люди, которые из страха и боязни за собственную жизнь при аресте рассказывали все, что знали о подполье и о роли, которую в нем до сих пор играли сами. Некоторые из них даже обещали и впредь отдавать все силы на благо Германии до тех пор, пока не предстанут перед военным судом и не понесут наказание за доказанную шпионскую деятельность.

Нередко абвер брал таких агентов к себе на службу и отпускал на свободу, хотя от перевербованных агентов едва ли ожидалась упорная, надежная работа. Но некоторое время они все же приносили пользу. Эти люди не были смелыми бойцами, которые, сжав зубы, молчат в тяжелый час, и все тайны, известные им, уносят с собой в могилу по приговору военного суда. Однако подобных борцов, к их славе и чести сказать, сражавшихся на тайном фронте против Германии с 1940-го по 1944 год, было немало.

Слабаки же при аресте умоляли сохранить им жизнь. Свобода им предоставлялась, поскольку они выдали собственных товарищей и обещали сотрудничать с абвером. Но они не могли довериться членам тайного фронта, к которому сами принадлежали, не могли довериться своим товарищам, какому обстоятельству благодарны собственным освобождением, потому что тогда их ожидала бы смерть. Поэтому некоторые из этих несчастных не видели иного выхода, как поначалу примкнуть к немцам и служить им; не Германии и немцам как таковым, а тем немцам, которым перевербованные агенты были обязаны собственной жизнью. Но и тогда, когда часть перевербованной агентуры не приносила пользы абверу и тайно начинала снова работать против Германии, германским интересам в тогдашней ситуации серьезного ущерба уже не могло быть причинено. Эти немногочисленные люди не могли нанести того урона, как полчища агентов, не контролируемых германской разведкой.

Иногда абвером предпринимались попытки «перевербовки» вражеских агентов, которые вели себя под арестом образцово. Это происходило менее всего в надежде на получение ценной информации, чем просто из человеческого сочувствия и политических соображений.

Так однажды в руки военной службы контршпионажа во Франции попал бельгийский принц. Его изобличили в работе на одну тайную организацию против Германии. Доказательств против него хватало. Когда об аресте принца узнали известные функционеры национал-социалистической партии в Берлине, они, видимо, позаботились о его осуждении и казни.

Изящного телосложения, молодой принц, обрученный с одной испанкой, возможно, не осознавал всей тяжести своего положения. Офицерам абвера, работавшим с ним, он казался совсем незрелым, почти ребенком, вызывал у них жалость. Кроме того, они говорили себе, если принцу сохранить жизнь, он может когда-нибудь пригодиться для германо-бельгийских отношений. Наоборот, казнь его не принесет никакой пользы.

Но в то время уже военная контрразведка была невластна освободить принца. Только начальник тайной полиции по Франции и подчиненные ему службы имели право осуществлять оперативные мероприятия во Франции по делам шпионажа. По собственному усмотрению они решали, где и когда должны арестовываться подозреваемые лица и будут ли переданы военному суду или действовать соответственно так называемому «ночному предписанию». Они же единолично распоряжались освобождением арестованных.

Чтобы спасти жизнь принца, вытащить его из тюрьмы, абверу пришлось разработать разведывательную операцию. Служба контршпионажа объяснила соответствующим помощникам начальника уголовной полиции, что принц в Испании благодаря своим связям может оказать неоценимые услуги для военной разведки. Поэтому поступило предложение освободить принца из-под ареста и предоставить его в распоряжение абвера. В мероприятиях, которые носили у меня рабочее название «Маленький принц», был разработан тщательный план мнимого использования принца. Главнокомандующий во Франции дал свое согласие. Таким образом, удалось освободить принца из-под ареста и в заключение переправить его в Испанию.

Подобные истории были нечастыми. И все же некоторые французские и бельгийские политики и другие особы своей жизнью обязаны подобным «предприятиям» абвера.

Последний принимал участие и в других спасательных операциях. Он заботился о том, чтобы находящиеся в опасности евреи, сотрудничающие с ним, могли бы выехать из стран германской сферы влияния. Перед войной абвер нередко использовал их в качестве доверенных лиц. Адмирал Канарис разрешил евреев, зарекомендовавших себя на службе абвера, и дальше использовать после начала войны. Позднее, когда влияние адмирала снизилось, Гиммлеру удалось добиться, чтобы Гитлер запретил абверу использовать евреев в служебных целях.

Как только адмирал Канарис понял, что уже не обладает достаточной властью для защиты евреев-осведомителей на службе абвера, он разрешил их переправить за границу. Правда, к этому следует добавить, что у автора этих строк имелось мало надежных документов и свидетельств сотрудников тогдашней контрразведки. Круг тех, кому Канарис доверял подобную переправку, был малочислен, да и отличий за такие операции в то время не полагалось. Поэтому объем спасательных операций точно установить никогда не смогут.