Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

Группа из четырех человек Иосиф Гутман [152] ГУТМАН (ЭМИГРАНТ) ИОСИФ — из бедной еврейской семьи. Анархо-синдикалист. В 1917 г. вернулся в Россию из эмиграции. Печатник по профессии, террорист, фальсификатор кредиток. В махновщине — заведующий типографией и член редакционной коллегии газеты «Набат». В сентябре 1920 г. пропал без вести. , Черняк [153] ЧЕРНЯК АЛЕКСАНДР — известный анархист, литератор. Из г. Иваново-Вознесенска. В 1930 г. жив. , Уралов [154] УРАЛОВ МИХАИЛ — рабочий, матрос, анархо-коммунист из России. Честный и великодушный товарищ. В махновщине весь 1919 г. на командных постах. и Венгеров [155] ВЕНГЕРОВ — из бедной еврейской семьи, анархист. Растратил деньги конфедерации «Набат». Пропал без вести. не замедлила выехать, захватив четверть вагона литературы и конфедеративную газету «Набат». Другая группа обещала ехать со мной, но по личным причинам задержалась в Харькове.

Письмо Махно, переданное мною для Марина и Рогдаева [156] РОГДАЕВ НИКОЛАЙ — литератор и анархист 90-х годов, бывший каторжанин. , находившихся в то время в Москве и сотрудничавших в карелинской «Анархии» [157] «АНАРХИЯ» — газета федерации анархистов-коммунистов Москвы в 1917 – 1918 гг., редактируемая известным литератором-анархистом А. Карелиным. , было передано товарищами, ехавшими туда для связи. Махно просил их прибыть к нему и взять на себя работу по организации и редактированию повстанческой газеты.

Получив в штабе командующего фронтом партию полевых гарнизонных и прочих уставов, а в издательстве «Набат»анархистскую литературу, я отправился в обратный путь, на Гуляйполе.

Из имеющейся в это время анархистской литературы особым спросом в войсках и у населения пользовалась брошюра А. Карелина, вызывая продолжительные дискуссии.

Чтобы правильно понять происходившее, читателю полезно будет познакомиться с некоторыми принципиальными элементами теории анархизма.

Карелин писал: «Государство — это шайка разбойников на работе.

Государство — это антогонистическое (распадающееся на враждебные части) общество живущих на какой-либо территории людей, часть которых — правители — обладает самостоятельно принудительной властью, а другая часть — подвластные — не имеют ее...

Государство — это известным образом для целей эксплуатации и угнетения прекрасного организованные люди, угнетающие и эксплуатирующие плохо организованных трудящихся людей...

С государственной точки зрения, подвластные являются пассивными (бездеятельными) членами общества, что не исключает, разумеется, их реагирования (ответного действия) на деятельность властных и активных (деятельных в смысле управления государственными делами) членов этого общества.

Естественно, что правители пользуются властью для своей выгоды и для выгоды тех лиц, на которых им приходится опираться или которых они боятся. Эти угнетатели и эксплуататоры так организовали разные учреждения, главным образом, учреждения насилия, что не позволяют трудящимся серьезно организоваться для сопротивления этому насилию и угнетению.

Короче, государство, это — организация господствующих, “давящих”, — по точному выражению Л. Н. Толстого, — классов.

Государство является совокупностью институтов (учреждений) насилия, но так как последних не хватает для целей эксплуатации и угнетения, то есть, не хватает для того, чтобы держать народ в повиновении, то и институтов лицемерия...

“Государство — это собрание одних людей, насилующих других”, — говорит Л. Н. Толстой.

“Основываясь на наблюдении действительности, — писал Элизе Реклю, — анархисты говорят, что государство и все, что с ним связано, представляет не что-то абстрактное, не какую-либо абстрактную формулу, а совокупность людей, поставленных в особые условия и испытывающих на себе их влияние. Им предоставлены высшие должности, больше власти и больше содержания, чем остальным их согражданам...”

Выясняя сущность государственной власти, государствовед Леон Дюги пишет: “Я говорю, прежде всего, что государственная власть есть не право, а простой факт, факт превосходства силы...”

Определяя государство, его цели, исторически и логически верно было бы сказать следующее: “цель государства заключается в том, чтобы таким соединением людей дать возможность одним людям обогащаться за счет других и пользоваться их услугами, не давая ничего взамен, мешать этим лицам осуществлять те цели, мешать постигать таких ступеней существования, какие возможны для свободных, не знающих принудительной власти обществ. Цель государства сводилась к развращению лиц, обладавших принудительной властью, к тому, чтобы сохранить ее в руках этих лиц! Для чего приходится мешать подвластным приобретать такую сумму просвещения, силы и свободы, которая мыслима в вольном обществе, то есть держать подвластных в невежестве, рабстве и безсилии. Итак, цель государства отуплять, уродовать и принуждать большинство человеческих существ, развращать и отуплять меньшинство; другими словами — мешать проявиться той культуре, к которой способно человечество, мешать проявиться назначению последнего; цель государства — всеми силами препятствовать развитию человечества в направлении к свободе...”

Нигде и никогда государство не ставило своей целью охрану слабых от сильных. Его девизом всегда был нелепый совет: “слабого обижай, падающего толкни”.

Если ему и приходилось иногда защищать слабого от нападения сильного (очень редко), то только для того, чтобы не потерять объекта угнетения и эксплуатации (чтобы не лишиться людей, которых оно могло бы эксплуатировать и угнетать), другими словами, только для того, чтобы поддержать свое могущество, но отнюдь не потому, что защита слабых была целью государства...

И только потому, что творческие силы общества не могли быть всецело уничтожены государством, возможно было приписывать ему благотворное влияние на людей.

Одним из важнейших факторов прогресса является взаимопомощь и самодеятельность людей, а государство мешая самодеятельности своих подданых, всегда и везде мешало развитию в их среде взаимопомощи...

Государство и общество — одно и то же “в том смысле, в каком лев и ягненок составляют одно и то же после того, как лев съел ягненка”(Тэкер).

Ни по своему происхождению, ни по своей деятельности принудительная власть не имеет ничего загадочного. Это — просто хорошо устроенное постоянное насилие, около которого в скором времени объявились ядовитые цветы обмана и лицемерия правителей и купленных ими людей.

Государственная принудительная власть не имеет ничего общего с духовным влиянием одного лица на другое, и попытки соединить эти понятия в одно оказались неудачными...