Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

Петр пристрастился к курению с юных лет в компании Лефорта. Поэтому неудивительно его желание наладить ввоз табака в Россию и легализовать курение. Выше уже говорилось о том, что во время поездки в Англию он продал право табачной торговли лорду Кармартену. Российские купцы также начали брать торговлю табаком на откуп [29]. Патриарх Адриан резко выступил против этого нововведения и предал анафеме одного из богатых купцов, заплатившего за табачное дело 15 тысяч рублей. Исходя из этого горького опыта, Кармартен и его компаньоны выражали сомнение в успехе табачной торговли, опасаясь противодействия церкви. «Не сомневайтесь, — успокоил их Петр. — Я дал об этом указ и постараюсь, чтобы патриарх в табачные дела не мешался: он при мне только блюститель веры, а не таможенный надзиратель» ( 35).

Петр предоставил право исключительной торговли табаком в России компании Кармартена на шесть лет за 20 тысяч фунтов стерлингов, с уплатой этой суммы вперед. По истечении этого срока компания предлагала русскому правительству более крупную сумму, но царь отказался от возобновления контракта. Указом от 4 апреля 1705 года он установил казенную продажу табака через бурмистров и целовальников, а также через выборных людей, которые посылались на ярмарки, в села и деревни. Тем временем выращивание табака было налажено в Малороссии, а для производства «табачного зелья» созданы две мануфактуры: в Петербурге и Ахтырке (на Украине) ( 36).

После легализации табачной торговли в России курение начало быстро распространяться и стало заметной частью повседневной жизни правящей верхушки, поскольку многие вельможи даже вопреки собственному желанию вынуждены были курить в угоду царю.

Петр предпочитал короткие голландские и длинные немецкие трубки, причем самые простые и дешевые, изготовленные из глины или вырезанные из вишневого дерева. Приближенные царя чаще всего курили трубки с чашками из вишни или фарфора. К концу петровского царствования среди русской знати распространились диковинные голландские трубки с длинными, до пола, чубуками и чашками в виде «непотребных девок». В домике Петра I хранится его курительная трубка причудливой формы из самшита с агатовыми вставками — подарок А. Д. Меншикова ( см. илл.).

На учрежденных Петром ассамблеях в зале для приема гостей должен был стоять стол с трубками, табаком и деревянными лучинками, которые употреблялись для закуривания вместо принятых в Европе бумажек Их зажигали от пламени свечи, так как спички начали распространяться лишь с 1830-х годов ( 37).

Гораздо меньшее распространение в Петровскую эпоху получил кофе, который в то время являлся еще редким экзотическим напитком. Петр впервые попробовал его во время пребывания в Голландии в 1697 году. Тогда же члены Великого посольства и наиболее состоятельные кавалеры свиты приобрели небольшие партии кофейных зерен по баснословно высокой цене. Вероятно, они были зачарованы слухами о достоинствах нового напитка, которому приписывались чудодейственные свойства: «…осушает любой насморк и излечивает простуду, избавляет от ветров, укрепляет печень, благодаря своим очищающим свойствам облегчает страдания больных водянкой; превосходное средство против чесотки и порчи крови; облегчает сердце и жизненно важное биение такового, приносит облегчение страдающим болями в желудке и отсутствием аппетита; и равным же образом хорош от мозговых недомоганий вследствие холода, сырости и тяжести. Пар, который от него исходит, хорош против слезящихся глаз и шума в ушах; он отличное средство от одышки, от мокроты, от болей в селезенке, против глистов и приносит чрезвычайное облегчение после того, как слишком много выпьешь или съешь» ( 38).

Кофейные зерна в течение почти всего петровского царствования оставались очень дорогостоящим товаром, поскольку разведение кофе в промышленных масштабах тогда еще не было налажено. Первые пробы выращивания кофе были произведены голландцами на Яве еще в 1650 году, однако первый крупный груз яванского кофе пришел в Голландию только в 1719-м. Годом раньше голландские плантаторы наладили производство кофе в Суринаме. Почти одновременно, в 1722 году, это сделали французы на Мартинике и англичане на Ямайке ( 39). Только с этого времени цены на кофейные зерна начали падать, а прежде представители российской правящей верхушки вынуждены были закупать кофе мелкими партиями в Голландии. Однако игра стоила свеч: Петр I поощрял употребление нового напитка, и в угоду ему многие были готовы пойти на значительные траты.

Гораздо большее распространение в Петровскую эпоху получил чай, который ввозился в Россию из Китая. Он стал поступать особенно большими партиями после первого русско-китайского Нерчинского договора 1689 года. В конце XVII века неизвестный французский эксперт по вопросам внешней торговли отметил, что китайцы ввозят в Россию «весьма большие количества зеленого чая»: «Он неизмеримо выше по качеству, чем тот, какой Европа получает из-за бескрайних морей, так что русские вынуждены платить до 20 франков за фунт [30]… Чтобы возместить себе эту потерю, они не упускают ни одной возможности поднять цену своих мехов, кои суть почти единственный товар, который они поставляют китайцам» ( 40).

На петровских ассамблеях гости выпускали клубы табачного дыма и отхлебывали из чашечек кофе или чай. Это нравилось государю, поэтому становилось заметной частью повседневной жизни высшего общества.

Средневековые русские города не имели регулярной планировки, застраивались хаотично и состояли из окруженных высокими заборами усадеб с жилыми домами в глубине двора. Петербург знаменовал собой начало новой эпохи в русском градостроительстве.

Наспех построенный город среди лесов и болот в неприветливом климате на берегах ежегодно разливающейся Невы менее всего походил на райские кущи. Но Петр I любовно называл его «мой парадиз» и в самом деле был счастлив на этом кусочке северной земли, отвоеванном у шведов и природы. Сподвижники великого реформатора в глубине души вряд ли разделяли это пристрастие, но вынуждены были подчиняться воле монарха, приспосабливаясь к новым условиям жизни и преодолевая неимоверные трудности…

Русские войска 11 ноября 1702 года штурмом взяли шведскую крепость Нотебург, расположенную при истоке Невы из Ладожского озера. Петр I переименовал ее в Шлиссельбург (нем. Schlüsselburg — Ключ-город). 1 мая 1703 года после артиллерийского обстрела сдалась небольшая и слабая крепость Ниеншанц, стоявшая при впадении Охты в Неву, приблизительно в трех верстах от балтийского берега. Она получила название Шлотбург (голл. Slotburg — Замóк-город). На военном совете при участии государя решено было не укреплять этот форт, «понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепко от натуры». Совет постановил строить новую крепость. Через несколько дней Петр I со своими приближенными осмотрел острова, образованные устьями Невы; один из них, под названием Заячий, показался наиболее удобным для возведения «фортеции».