Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

— Чего ты дорожишься и ставишь себя высоко? Я и сам такой же!

— Как ты моей старости не устыдишься такими словами мне досаждать и кричать? — ответил Головкин.

Шафиров хлопнул дверью, вышел в переднюю и в присутствии посторонних просителей заявил служителям канцелярии:

— Канцлер хочет коллежские дела делать со своими креатурами и хочет их заставлять с собой подписывать ( 167).

Головкин и члены коллегии зафиксировали это происшествие в протоколе и подали его государю за своими подписями. Решения Петра I по данному поводу не последовало, и на сей раз Шафиров не поплатился за свою неуживчивость и спесь.

Петр Великий своими реформами дал мощный толчок развитию экономики. На смену замкнутости натуральных хозяйств боярских вотчин пришли денежные отношения. Активизация торговли с западными странами привела к широкому приобщению представителей верхушки российского общества к европейским продуктам питания, одежде, предметам роскоши, заморским винам, табаку и другим новым для повседневной русской жизни вещам. В результате деньги стали необходимой и неотъемлемой частью быта русского дворянства и состоятельных представителей других социальных групп. Их зарабатывали усердной службой, получали в виде денежного оброка с крепостных крестьян, добывали путем предпринимательства, финансовых махинаций и взяточничества или же просто крали разными способами, испокон веков распространенными на Руси.

Развитию денежных отношений немало способствовали меры Петра I по облегчению и упорядочению монетного обращения в России.

Во время совместного правления Петра и Ивана на единственном в стране Московском денежном дворе чеканились в основном серебряные копейки, а более мелкая монета — деньги (в полкопейки) и полушки (в четверть копейки) — почти не выпускалась, потому что казна не желала нести двойные и четверные расходы на ее изготовление. По свидетельству датского дипломата Юста Юля, копейки до первых годов XVIII века чеканились так небрежно, что имели разный вес ( 168). Копейки и их части до начала Петровских реформ являлись единственными денежными знаками в России. В то время как в Европе начиная с XVI века ходила крупная серебряная монета — талер, в России рубль, полтина (50 копеек), полуполтина (25 копеек), гривна (10 копеек) и алтын (3 копейки) существовали только как счетные понятия, суммы набирались копейками или более мелкой монетой.

Петр I построил в Москве еще четыре денежных двора. На одном из них, расположенном в Кадашевской слободе Замоскворечья, с 1701 года начали чеканиться первые серии серебряных монет: полтины, полуполтины, гривенники, пятаки и алтыны, а с 1704-го — и первые серебряные рубли, по весу равные талеру. В конце 1701 года здесь же начали чеканку золотых монет (червонцев), по пробе и весу равных дукату [44] — золотой международной монете. Первоначальная стоимость червонца составляла 1 рубль 20 копеек, но позднее стала двухрублевой.

Но самым заметным финансовым мероприятием Петра I стало широкое распространение медной монеты. Она чеканилась на Набережном медном денежном дворе, открытом в 1699 году на территории Кремля, недалеко от Боровицких ворот. Здесь изготавливались медные денежки и полушки, а с 1704 года — и копейки. Петр вводил в обращение медную монету медленно и постепенно. В памяти его старших советников еще сохранялись события знаменитого Медного бунта 1662 года, вызванного широким выпуском резко обесценивавшихся медных денег в правление царя Алексея Михайловича. После этой катастрофы медная монета не выпускалась до 1699 года, когда Петр и его правительство пришли к мысли о необходимости изыскивать средства для предстоящей войны со Швецией за счет осуществления монопольного права государства на чеканку монеты. В крупных размерах выпуск медных денег начал осуществляться с 1705 года, и уже в течение следующих пяти лет объем чеканки медной монеты вырос более чем в 12 раз и достиг в среднем почти 100 тысяч рублей в год. Однако при этом вплоть до 1718 года одновременно продолжали выпускаться серебряные копейки, что должно было в определенной степени нейтрализовать возможное недовольство широким распространением мелкой медной монеты ( 169).

В XVII и XVIII веках понятие «жалованье» не было тождественно современной заработной плате. Жалуемое принадлежало государю, а жалованье рассматривалось как его милость в отношении подданного. Как верно заметила современная исследовательница О. Е. Кошелева, «жалованье не предназначалось для эквивалентной расплаты за труд, это был дар, его жаловали за верную службу, фактически — за преданность, одновременно оно являлось и "милостыней", выданной для поддержания существования. Поэтому, чтобы получить даже положенное по указу жалованье, его следовало просить, подавая челобитную на царское имя» ( 170).

Это наблюдение точно отражает ситуацию первой четверти XVIII века. Документы петровского времени изобилуют случаями задержки жалованья на полгода, на год и даже более, в то время как по тогдашним правилам оно должно было выплачиваться «по третям», то есть каждые четыре месяца. Это касалось не только бесправных низших канцелярских служителей, но и виднейших сподвижников Петра I. Например, Б. П. Шереметев в 1704 году перед походом в Польшу писал царю: «Умилосерьди нада мьной, вели мне дать, чем ехать и чем там жить: ей, оськудаль». С еще большей откровенностью он изобразил свои затруднения и обиду в письме А. Д Меншикову, в лице которого рассчитывал найти радетеля о своих денежных делах: «Прошу, братец, твоего жалованья: умилосердися надо мной, подай мне руку помощи! За что я опечален? Что мне обещано, до сего времени удержано, а жалованья мне против моего чину нет. Всем его, государева, милость — жалованье, а мне нет! Ей, государь мой братец, в нищету прихожу. Тебе известно, что ни откуля ни копейки мне не придет… Умилосердися, батька и брат Александр Данилович!.. Если уже вотчин обещанных мне не дадут, чтоб мне учинили оклад по чину моему. А если не буду пожалован, пришло к тому, что странствовать: ужели я все прослужил, а не выслужил» ( 171).

Жалованье чиновникам петровского времени полагалось в двух формах — денежной и продуктовой.

Продуктовая (хлебная) часть жалованья выдавалась мукой и овсом и измерялась четвертями [45]. В Петербурге, Ревеле, Выборге и Шлиссельбурге как денежное, так и хлебное жалованье было вдвое выше, чем в других городах. Например, петербургский губернатор А. Д. Меншиков получал 2400 рублей и 1200 четвертей хлеба в год, в то время как другим губернаторам причиталось по 1200 рублей и 600 четвертей хлеба. Денежное жалованье в столице по сравнению с продуктовым было малозначительным, поскольку в новом городе с еще не налаженной хозяйственной жизнью немногое можно было купить за деньги. Бедственное положение петербургского служащего тех лет видно на примере активного сподвижника Петра I дьяка Федора Дмитриевича Воронова, работавшего в розыскных канцеляриях и занимавшегося расследованием крупных государственных хищений. В челобитной царю он писал: «…хлебного жалованья на прошлой 716 и на нынешний 717 год, кроме денежного, не дано, от чего одолжал и впредь откуды буду денежное и хлебное жалованье получать, не знаю. А без выдачи Вашего Величества жалованья мне, у дел будучи, пропитатца нечем, человек я небогатой. Да я ж строю, по указу Вашего Величества, на берегу каменное податное строение, от которого в долгах остаюсь». Воронов особо подчеркнул при этом, что его трудами в казну было возвращено более 200 тысяч рублей расхищенных денег ( 172).