Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

25 мая (6 июня) 1719 года французский консул Лави писал министру иностранных дел Дюбуа: «Беспокойные движения царя и порывы гнева, которым он предается, показывают силу волнующих его страстей; колеблясь между гневом и опасением, он часто переходит с места на место» ( 60). Очевидно, с годами болезнь Петра I проявлялась всё сильнее.

Внезапные приступы ярости, судорожные припадки, непроизвольные телодвижения Петра являются несомненными признаками эпилепсии, однако нет никаких оснований говорить о случаях помрачения его сознания. Н. Н. Пуховский предполагает несколько диагнозов нервно-психических расстройств царя, в числе которых — такие малоправдоподобные, как вторичная паранойя, бисексуализм, сифилофобия, перешедшая в сифиломанию, и т. д. Возможно, он прав в том, что Петр страдал симптоматической фокальной (локализованной) эпилепсией (синдромом Кожевникова) ( 61). Эту форму болезни можно отнести к разряду нервных, а не душевных ( 62). В данном случае речь идет о внезапных избыточных возбуждениях нейронов коры головного мозга в результате органического или функционального повреждения, вызванного недостаточным кровообращением, травмами головы, инфекционными заболеваниями, опухолями, нарушением обмена веществ и другими факторами: на месте структурного повреждения образуется рубец, а периодически возникающие острый отек и раздражение нервных клеток двигательной зоны ведут к судорожным сокращениям мышц.

Признаки нездоровой психики проявлял царевич Алексей Петрович. Иностранные современники утверждали, что он страдал галлюцинациями и был склонен к религиозной экзальтированности. Современный исследователь, доктор медицинских наук В. Л. Минутко считает, что задумчивость царевича, его неразговорчивость в незнакомом обществе, скрытность, боязливость и подозрительность свидетельствуют о развивавшейся у него депрессии ( 63).

В конце 1719 года иностранные дипломаты стали замечать распространение депрессии среди сподвижников Петра 1.10(22) декабря 1719 года Лави сообщил Дюбуа, что «Шафиров и день и ночь испытывает душевные мучения; у него бывают припадки апоплексии или меланхолии, после которых он, придя в себя, плачет и поверяет своим лучшим друзьям, что… постоянно о чем-то беспокоится, чего-то боится, ему представляется близкая опасность чего-то» ( 64). 20 декабря 1719 года (1 января 1720-го) Лави вернулся к этой теме: «Бар<���он> Шафиров выказывает полное равнодушие к делам… Кажется, что его болезнь, представляющая смесь ипохондрии с меланхолией, начинает распространяться здесь. Ею страдают ген<���ерал> Вейде, Остерман и многие другие; первый уехал на Олонецкие воды» ( 65). Несомненно, давали знать нервное перенапряжение и обеспокоенность своей судьбой. Шафирова недобрые предчувствия не обманули: три года спустя он оказался в ссылке.

Маленький внук царя Петр Алексеевич, в отличие от своего апатичного отца, был очень активным, непоседливым. Несомненно, он пошел в деда, который в детстве тоже фонтанировал энергией. Трудно сказать, унаследовал ли мальчик его недуги. Известно только, что гиперактивность ребенка приводила к нервным перегрузкам. 20 декабря 1719 года (1 января 1720-го) Лави сообщил Дюбуа: «Недавно великий князь захворал, что приписывают чрезмерной живости, заставляющей его делать больше движения, чем следовало бы принцу его лет. Теперь он поправляется» ( 66).

В конце 1711 года тяжелая психическая болезнь настигла генерал-майора Михаила Борисовича Шереметева, сына фельдмаршала. 8 (20) декабря секретарь английского посольства в Москве Людвиг Христофор Вейсброд известил статс-секретаря виконта Генриха Сен-Джона: «Рассказывают… будто молодой Шереметев помешался. Он, впрочем, еще и до отъезда из дому (в Прутский поход. — В.Н. ) имел склонность к помешательству: с ним случались припадки бешенства» ( 67). Несомненно, его болезнь развилась под влиянием неблагоприятных внешних факторов, когда летом 1711 года он был отправлен в Турцию в качестве заложника (подробнее об этом речь пойдет ниже). Ностальгия, вынужденное безделье, тяжелые условия содержания в турецкой тюрьме, опасение за свою жизнь — всего этого было достаточно, чтобы сломать и более устойчивую психику. Михаил Борисович так и не оправился от недуга и 23 сентября 1714 года скончался по дороге из Турции на родину.

Ежедневная напряженная работа Петра I и его соратников требовала хорошего отдыха и восстановления сил для новых «трудовых подвигов». Наиболее распространенный вид досуга на Руси допетровского времени хорошо известен, поскольку он сохранился до наших дней: до сих пор «отдохнуть» для большинства наших соотечественников означает «напиться». Это не значит, что до Петра у представителей правящей элиты не существовало других форм досуга: чтение, игра в шахматы и другие интеллектуальные виды отдыха известны по крайней мере со времен Ивана Грозного. Любимым развлечением первых Романовых, как и большинства представителей верхушки русского общества, была охота. Но Петр I ее терпеть не мог, считая пустой тратой времени, что, конечно, способствовало снижению интереса этому занятию и у лиц из его окружения, старавшихся во всём ориентироваться на вкусы и жизненные установки монарха. Петр не любил также карточные игры, но в этом отношении его соратники не следовали его примеру: карты являлись, пожалуй, самой любимой формой их досуга после выпивки. А зачастую «застольное питие», курение и карточная игра происходили одновременно. Правда, это случалось по большей части в отсутствие государя, поскольку при нем пьянка обычно принимала такие чудовищные размеры — до одури, до драк, а иногда и до смерти тех, кто не был достаточно крепок здоровьем, — что было уже не до игры.

Петр I пристрастился к вину очень рано, в 16 — 17 лет, в компании известного пьяницы и дебошира Франца Лефорта. Вокруг них сложилась «кумпания» ближайших друзей, также любивших выпить или же подстраивавшихся под вкус молодого царя. Со временем это веселое общество выпивох оформилось в своеобразную шутовскую организацию — Всешутейший собор, о котором выше уже шла речь. Но компания друзей и собутыльников Петра была гораздо шире, состав ее с годами менялся, однако суть оставалась прежней: царь и его окружение пили без меры, пока выдерживал организм.

Античный бог виноделия и покровитель пьяниц (греческий Дионис, римский Вакх, или Бахус), именовался в России Ивашкой Хмельницким. На Руси пьянка зачастую не обходится без драки, что образно отражено и в питейном мифотворчестве. Шутливая переписка Петра I и его друзей изобилует упоминаниями о «сражениях» с Ивашкой, в которых тот неизменно одерживал верх. Яркое описание одной такой битвы находим в письме Петру I от фельдмаршала Шереметева, присланном из военного похода. Он получил известие о рождении царевича Петра Петровича и поделился этой радостью с генералами Аникитой Репниным, Петром Ласси, Федором Шарфом и Алексеем Глебовым, собравшимся на военный совет. «И как о той всемирной радости услышали, — доносил Борис Петрович, — и бысть между нами шум и дыхание бурно; и, благодаря Бога, были зело веселы».