Макс Хастингс - Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

Если личная скромность Брэдли являлась одной из наиболее привлекательных черт его характера, то это вместе с тем содействовало обезличенности его армии. Что бы солдаты ни думали о Паттоне — а многие презирали его, — все знали, кто это такой. Многие гордились тем, тогда и позднее, что служили в армии Паттона. Как хорошо понимал Монтгомери, культ личности может быть исключительно ценным фактором на войне. Отсутствие такой личности в американской армии в Нормандии в определенной мере было связано с системой комплектования и пополнения пехотных частей без их отождествления с именами, с частями, с местами формирования. Назначения и исполнения как бы неслись вместе с огромной неумолимой силой танков и орудий, что существенно осложняло проблемы морального состояния американской армии. Там, где немцы делали максимально возможное, чтобы сохранить при формировании и пополнении региональный характер частей и соединений, американцы преднамеренно осуществляли политику разъединения солдат из одного и того же города или штата — наследие первой мировой войны, когда болезненные последствия уничтожения сформированного в определенном месте подразделения, как считалось, слишком тяжело сказывались на родине. Однако даже крупномасштабная война моторов нуждается в личностях, обаятельных лидерах. Это были инстинктивно человеческие потребности, которые, по-видимому, медленно доходили до сознания американских командующих.

Рядовой Герард Ашер, 27-летний житель Нью-Йорка, трудившийся в семейном деле до того, как в 1943 году был мобилизован, был из тех бесчисленных тысяч, которые доставляли на судах в Нормандию в июне 1944 года безымянными партиями по 250 человек, а затем направляли туда, где необходимо было восполнить потери. Впоследствии в разговоре с автором он вспоминал, как солдат из его группы после выхода на нормандский берег, осмотревшись вокруг в течение нескольких минут, решительно заявил: «Это место не для меня» — и исчез навсегда. Ашер прибыл в 357-й пехотный батальон в темное время с незнакомым молодым парнем из штата Миссиссипи. Молодой лейтенант встретил их словами: «Вы двое оставайтесь в зарослях этой изгороди, а остальные — в той». В воспоминаниях об этой кампании у парня из Нью-Йорка осталась прежде всего дезориентация, полное незнание своей задачи и цели: «Я действительно не мог понять, что тут происходит. Я не помню, чтобы когда-нибудь видел командира батальона, разве что на какой-нибудь церемонии». Если все пехотинцы во всех армиях чувствуют нечто подобное и если Ашер не был очень неудачливым, чтобы оказаться посланным в 90-ю дивизию, то его чувства отражают проблему, которая затрагивала значительную часть американской армии в северо-западной Европе. Очень многие солдаты уважали своих младших командиров — сержантов. В противоположность английской армии, в которой большинство солдат почтительно смотрело на своих офицеров, немногие американские рядовые признавались в том, что они хорошо думали о своих офицерах. Рядовой Джордж Смолл писал о «почти повсеместном презрении американских солдат к большинству офицеров». Среди молодых лейтенантов на уровне взвода, от которых очень многое зависело в управлении людьми, редко кто пользовался доверием и уважением солдат.

Солдаты армии Брэдли могли быть и незнакомы с общей обстановкой, но в начале июля 1944 года у них появилось глубокое убеждение, что многое пошло не так, как должно было бы идти. «Мы были озадачены, — говорил капрал Билл Престон из 743-го танкового батальона, — по-видимому, произошло что-то ужасное в смысле срыва общего плана. Дела шли совсем нехорошо. Вся теория о подвижности, которой нас учили, о молниеносных бросках через поля сражений развеялась как дым». Сержант Билл Уолш из 102-го бронекавалерийского батальона полагал, что борьба между немцами и американцами напоминала поединок «профессионального бойца, вызывающего на бой любителя, который не хочет драться. Ни один из этих американских парней в пехоте не хотел быть там». Лейтенант Филип Рейслер из 2-й бронетанковой дивизии считал, что кампания стала «подобной бесконечному повторению Фермопильского сражения. [212] 214. Сражение на территории Греции в 480 г. до н. э., в ходе которого небольшой отряд спартанцев (300 чел.), выделенный из союзного войска греков, сдерживал многотысячную персидскую армию и целиком погиб в неравном бою. В каждом столкновении мы были в состоянии выставить только одну жиденькую часть в тот момент, когда решался исход боя».

И тем не менее даже тогда, когда, казалось, 1-я армия переживала самые большие трудности, резкие изменения в пользу американцев были уже не за горами. Вместе с командиром 7-го корпуса генералом Коллинсом Брэдли задумал новый план. В интересах подготовки крупного наступления 7-й корпус начал пробиваться вперед к дороге Сен-Ло- Перье. К 20 июля части корпуса захватили позиции, господствующие над дорогой. 18 июля ценою потерь 3000 человек в 29-й и 2000 человек в 35-й дивизиях американцы овладели важными высотами у Сен-Ло. Бои за развалины города были первым крупным успехом 1-й армии в этой кампании: ярд за ярдом 1-я армия, несмотря на потери, вытесняла противника — 2-й парашютный корпус под командованием генерала Мейндла. В трудной схватке на окраине Сен-Ло погиб майор Томас Хоуви, возглавивший 3-й батальон 116-го пехотного полка, чтобы выручить 2-й батальон, попавший здесь в тяжелое положение. Он был похоронен возле церкви Нотр-Дам. Высота 122, взятая в бою, стала одним из важных ориентиров на американских картах Нормандии. 352-я немецкая дивизия, действия которой 6 июня привели в расстройство американские планы, была наконец разгромлена. Даже парашютисты Мейндла не выдержали. Были созданы условия для самого крупного американского военного достижения в Нормандской кампании — операции «Кобра».

Символично различное отношение к войне двух основных союзников в Нормандии, проявившееся в присвоении кодированных наименований важнейшим операциям: англичане употребляли для этого названия гонок и состязаний, в то время как американцы использовали в качестве символа смертельно опасную рептилию. Официальный биограф Монтгомери недавно доказывал, что именно командующий 21-й группой армий изложил основной замысел операции «Кобра» в заявлении от 13 июня. После обсуждения непосредственных задач на ближайшее будущее, он сказал:

захват Сен-Ло и затем Кутанса;

прорыв в южном направлении от Комона в сторону реки Вир и Мортана и от Сен-Ло в сторону Вилледжа и Авранша;

— все это время продолжать оказывать давление в сторону Ла-Э-дю-Пюи и Валони и захватить Шербур.

«Это было, — заявляет биограф Монтгомери Гамильтон, — город за городом определение маршрута для американской операции «Кобра»». Если это утверждение вызовет гнев среди ветеранов 1-й армии, то справедливо отметить и то, что по прошествии события американцы задним числом утверждали, будто операция «Кобра» предусматривала с самого начала наступление на Лорен, Ле-Ман и Аржантан и что это наступление предопределяло остальную часть кампании. В действительности, конечно, это была лишь честолюбивая, неплохо задуманная черновая схема крупного наступления. Принимая во внимание испытанные на практике трудности вытеснения немцев с занимаемой ими территории и имевшиеся ранее неудачи в этом деле, такой план мог предусматривать лишь весьма скромную задачу. Предположить, что американцы собирались предпринять прорыв, совершенно новую фазу в кампании, — значит забывать о том, что в это время они все еще отчаянно, в течение многих недель пытались вырваться из путаницы живых изгородей. В конце июля 1-я армия предприняла наступление, которое удалось в числе прочих обстоятельств и по причине отсутствия у армии фон Клюге основных сил, которые отбивались от англичан и канадцев на востоке. После этого американцы энергично использовали первоначальный успех 1-й армии.