Макс Хастингс - Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

Танки с бойковыми тралами 2-го батальона 30-й бронетанковой бригады были приспособлены к тому, чтобы не плавать, а преодолевать по дну последние ярды до берега. Как только они сходили с аппарелей танкодесантных барж, их механики-водители видели сначала в своих перископах только воду темно-зеленого цвета, который постепенно светлел, а затем снова появлялось небо, и с выходом танка на берег изо всех его щелей хлестала вода. Капитан Роджер Белл сделал короткую остановку, чтобы определить свое местоположение в секторе под Ла-Ривьером. Его экипаж видел, как три сапера соседнего инженерно-штурмового танка «Черчилль» карабкались на корпус своей машины, и в этот момент раздался страшный взрыв, разбросавший в воздухе и людей, и отдельные части танка. Белл и его экипаж услышали сильный удар по корпусу их танка. Сначала они подумали, что в танк угодил снаряд, но капитан сказал, что прямо на корпус танка упал двигатель от взорвавшегося «Черчилля». Потом они увидели, как взорвался еще один танк. Капрал Чарли Болдуин с места второго механика-водителя засек вспышку выстрела немецкого орудия и передал по переговорному устройству целеуказание: «Дальность — 88, цель — Дот, направление — 11 по часовой стрелке». Они быстро развернулись и произвели выстрел. «Промах», — лаконично объяснил Болдуин. Наводчик Джимми Смит выстрелил снова. Экипаж решил, что Смит снова промахнулся, но Белл приказал двигаться вперед, несмотря ни на что. Только потом они узнали, что вторым выстрелом немецкое орудие было выведено из строя. В связи с тем, что с самого первого дня вторжения к специальной бронетанковой технике было приковано самое пристальное внимание, будет небезынтересно отметить, что эти «чучела», действовавшие на берегу как обычные пушечные танки, внесли гораздо больший вклад в ход боевых действий, чем тогда, когда они использовали свое специальное инженерное оборудование, хотя оно, несомненно, тоже сделало свое дело.

Танки начали траление от самой верхней точки прилива и продолжали разминирование прибрежной полосы до тех пор, пока не вышли на чистый берег, где Белл выдернул чеку запала зеленой сигнальной шашки, чтобы дать пехоте знак, что проход свободен. Однако он случайно выронил подожженную шашку на пол башни, и им пришлось глотать едкий дым, задыхаясь от кашля и слез, пока кто-то не дотянулся до шашки и не выбросил ее наружу. Потом Белл на протяжении многих дней пытался отмыть волосы, лицо и усы, чтобы избавиться от ярко-зеленого цвета, который они приобрели. Танк шел в направлении на Крепон, когда Болдуин заметил трех немецких солдат, укрывшихся в воронках от снарядов у кромки дороги. Танк двигался мимо воронок, но его гусеница вдруг соскользнула и прошлась по краю, и экипаж, несмотря на сильный шум двигателя, услышал дикий вопль, раздавшийся откуда-то снизу. В пункте сбора, назначенном во фруктовом саду, экипаж решил вскипятить котелок воды и только приступил к этому делу, как пуля ударила в корпус танка рядом с ним. Экипаж мгновенно оказался вновь в танке и начал осматриваться с помощью перископов. Они решили, как обычно думали многие союзные солдаты в последующие недели боев, что в них могли стрелять только с колокольни местной церквушки, откуда их можно было разглядеть. Экипаж «обработал» фугасными снарядами весь храм сверху донизу, пока не появилась уверенность, что внутри него никто не мог остаться в живых. Затем танки двинулись дальше.

6-й батальон 69-й бригады, высадившейся в 1000 ярдах восточнее, прямо под немецким опорным пунктом у Ла-Ривьера, не избежал общего для всех набора маленьких комедий, трагедий и проявлений героизма. Когда десантно-штурмовая баржа со штабной группой батальона коснулась грунта, ее корму сразу же стало относить на заминированное заграждение. Командир батальона Робин Хастингс сел на опущенную аппарель и осторожно свесил ноги в воду, чтобы узнать глубину. Воды оказалось всего по колено, и подполковник устремился к берегу. Это отнюдь не являлось излишней предосторожностью: на соседней десантно-штурмовой барже сержант 16-го взвода Хилл, прошедший без царапины через все бои в Северной Африке и на Сицилии, спрыгнув с аппарели, угодил в глубокую воронку от снаряда, которую смог покинуть уже после того, как над ним прошла баржа.

Старший сержант Стэн Холлис выбрался на берег с чувством досады на самого себя, так как по неосторожности ухватился за нагревшийся ствол «Брена», из которого он вел огонь с борта баржи, когда она приближалась к берегу, и получил сильный ожог руки. Пройдя всего несколько сот ярдов от берега, его рота D начала нести потери от огня с немецкой позиции, находившейся правее дороги. Командир роты майор Лофтхаус крикнул Холлису, указав в сторону огневой точки противника: «Старший сержант! Дот видите?» Холлис без колебаний вскочил и пробежал ярдов тридцать в направлении к немецкому доту, поливая очередями из своего «стена» пространство перед собой. Так он добежал до дота, в котором укрывался вражеский стрелок, просунул ствол своего пистолета-пулемета в щель амбразуры и прошил очередью все внутреннее пространство. Затем он забрался на крышу дота, вытащил чеку и швырнул гранату в амбразуру. Не ограничившись этим, он двинулся в одиночку по ходу сообщения к следующей огневой точке. Гарнизон этого опорного пункта поспешно выбрался наружу и сдался в плен. Холлис вернулся, ведя с собой 25 пленных немцев.

Старший сержант Холлис, совершивший еще несколько аналогичных подвигов в ходе последующих боев, был впоследствии награжден Крестом Виктории. Каждое подразделение в любой войне всегда нуждалось в воинах, способных пойти на самопожертвование ради того, чтобы дать возможность своему подразделению выполнить задачу. Как правило, те немногие, кто совершает такие подвиги, редко остаются в живых. Однако Холлис выжил и после войны держал пивной бар в Йоркшире. Подполковник Хастингс всегда отзывался о нем как о добродушном, честном и прямом человеке, знавшем толк в конных скачках. «Он отдавал всего себя делу обеспечения победы в войне, — говорил Хастингс. — Это был один из немногих встреченных мною в жизни, кто был способен действовать подобным образом».

Остин Бейкер, радист эвакуационного танка-тягача из 8-й отдельной бронетанковой бригады, находился на танко-десантной барже в тот момент, когда она, лавируя между головами выбиравшихся на берег пехотинцев, оказавшихся по горло в воде, натолкнулась на мину. От внезапного толчка Бейкер резко качнулся вперед, выбил себе зуб, Ударившись о край башенного люка, и поспешно захлопнул над собой крышку. Матроса, опускавшего аппарель, подбросило

взрывом в воздух. Как только разведывательная машина, выгружавшаяся первой, сошла с аппарели, в нее сразу же угодил снаряд и вывел ее из строя. Выгрузившаяся техника поспешно отходила от берега и присоединялась к веренице машин, двигавшихся вперед между заросшими травой насыпями и предупреждающими щитками на немецком языке с изображением черепа и костей и надписями на немецком языке: «Внимание — мины!» Эти щитки были наиболее часто встречающимися указателями возле немецких позиций. Деревня Вир-сюр-Мер сильно пострадала от воздушной бомбардировки и артиллерийского обстрела, и тем не менее среди руин появилась небольшая группа мирных французских жителей, чтобы приветствовать с цветами союзные войска. Немного поблуждав, танк Бейкера наконец добрался до пункта сбора, назначенного во фруктовом саду. Оказавшись среди других экипажей своей роты, танкисты завели разговоры о приключившихся с ними различных историях в ходе высадки. За чаем они поделились мясными консервами и галетами с командами потопленных и поврежденных барж, высадившимися вслед за танкистами на берег. В ходе прочесывания Ла-Ривьера от ружейно-пулеметного огня уже погибли два командира танка. Два танка роты затонули у берега, а третий подорвался на мине. Танк командира взвода из роты В сразу же после выхода на берег столкнулся с немецкой самоходкой, которая «втянула» его в перестрелку. Командиру взвода это стоило ноги, механику-водителю — жизни, а остальным членам экипажа — ранений разной степени тяжести.