Трумбулл Хиггинс - Гитлер и стратегия блицкрига

С уменьшением шансов на вторжение в Великобританию ярость Гитлера, направленная против Советского Союза, становилась сильнее. 14 сентября он сказал Гальдеру: «Мы не истекли кровью, как ожидали русские. Мы достигли величайших побед, не заплатив за них высокую цену. <���…> Расчеты России оказались неверными». 17 сентября операция «Морской лев» была отложена на неопределенный срок и в дальнейшем использовалась только в качестве прикрытия действий на востоке — вновь наполеоновская аналогия, но теперь 1805 года.

Немцы теперь услышали о сосредоточении сил Красной армии на западе России — там собралось около 120 дивизий, и генерал Гальдер пришел к выводу, что Советы, вероятнее всего, ожидают немецкого нападения в 1941 году. В советских вооруженных силах снова началась широкая антинацистская пропаганда, однако оснащение армии современными танками и самолетами велось крайне медленными темпами, и не было времени создать крупные независимые танковые подразделения, подобные тем, что немцы с блеском продемонстрировали в Польше и во Франции. И наконец, Сталин так и не сумел отказаться от чистки высшего офицерского состава, несмотря на явную нехватку, возникшую в результате чисток, среди командиров пехотных полков профессиональных военных, выпускников командных училищ. Героические усилия нового комиссара обороны маршала Тимошенко реорганизовать и обучить Красную армию для ведения мобильной войны, навязанной немцами, учитывая недостаток офицерского состава, потребовали больше времени, чем мог предоставить Гитлер.

Другие неблагоприятные последствия ошибок Сталина стали проявляться, когда немецкие интересы переместились на юг и на восток. Новый фашистский диктатор Румынии генерал Антонеску проинформировал немцев, что рейх может и должен напасть на Советский Союз и Румыния ему в этом поможет. Гитлер, хотя и не склонный на этой стадии раскрывать свои намерения впоследствии любимому правителю на Балканах, все же согласился послать обширный контингент немецких инструкторов, которые должны были подготовить румынскую армию к будущей роли, намеченной Антонеску. Более того, эта «учебная» миссия имела параллельное задание защитить нефтяные месторождения Плоешти от разрушения или советской оккупации. В то же время 22 сентября немецкий министр иностранных дел подписал соглашение с Финляндией, позволившее передвижение всех типов подразделений немецких вооруженных сил по территории Финляндии. Русским скептикам объяснили, что эти немецкие подразделения направлены для перехода в Норвегию, что вряд ли помогло русским сохранить лицо, не говоря уже о том, чтобы умерить их тревоги.

В середине сентября снова заявила о себе Испания в лице дальнего родственника генералиссимуса Франко Серрано Суньера. Фюрер согласился с Суньером, что ограниченная немецкая помощь в захвате Гибралтара закроет пролив от англичан, но непомерные территориальные претензии испанцев во французской Северной Африке испугали Гитлера, поскольку существовала вероятность перехода французов впоследствии к генералу де Голлю. Экономические требования испанцев тоже раздражали фюрера, тем более учитывая его предыдущую помощь и текущие проблемы его военной экономики.

Точно так же хитрая попытка адмирала Редера 26 сентября вызвать фюрера на разговор о Восточной кампании, подчеркнув важность Средиземноморья как альтернативы, встретила вежливое согласие Гитлера с тем фактом, что ситуация на Средиземном море должна быть урегулирована в течение зимних месяцев. Тем не менее, как мрачно признался Редер спустя несколько лет, на практике фюрер остался ярым приверженцем внезапного нападения на СССР, и с тех пор большинство блестящих возможностей на Средиземном море отражали это твердое намерение.

В то время, когда энергия стремления Гитлера постепенно затрагивала даже второстепенных членов окружения фюрера, стал очевиден новый курс американской политики — отход от нейтралитета и сближение с Великобританией. После обмена американцами 50 эсминцев на аренду места на британских базах в Западном полушарии партнеры по оси так же не могли позволить себе игнорировать эффект от влияния дипломатии Рузвельта на мораль англичан, как и отрицать скрытое сопротивление Советского Союза их экспансионистским проектам. Нацистские лидеры решили дать ответ открытой американской и тайной советской реакции таким же образом: открыто предостеречь американцев и неявно — русских.

В то время Тройственный союз, заключенный 27 сентября 1940 года, официально не был направлен против Советского Союза, как объяснил Риббентроп подозрительному советскому министру иностранных дел в очередной телеграмме, направленной в последнюю минуту. Формально это соглашение между Германией, Италией и Японией было призвано разубедить Соединенные Штаты вступать в войну в Атлантике или на Тихом океане, угрожая ответными тройственными действиями в случае американской акции. Однако наделе немцы перехитрили самих себя, поскольку, с одной стороны, пакт усилил стремление японцев двигаться на юг против англосаксонских сил на Тихом океане. С другой стороны, он подтолкнул русских и японцев к более конструктивным отношениям между собой, чтобы обеспечить защиту своих границ, когда действия ведутся в других местах. Понятно, что на этой стадии остававшийся приверженцем выполнения пакта 1939 года с Советским Союзом Риббентроп мог предложить такую политику, как косвенный метод обеспечения более полного участия стран оси в войне с Западом, более чем в конфликте с СССР, которого все еще можно было избежать. Но в перспективе влияние Тройственного пакта стало катастрофическим для гитлеровской кампании в России. Япония теперь действовала в направлении неправильном для будущих великих стратегических планов фюрера. Советская азиатская «задняя дверь» оказалась плотно закрытой при активной помощи ошибочной дипломатии Риббентропа.

4 октября Гитлер встретился с Муссолини и объяснил ему, как раньше генералу Гальдеру, что расчеты Сталина относительно продолжительности и характера войны неверны. После того как Риббентроп поторопился указать, что русские боятся немцев и не начнут в отношении их никаких недружественных действий, Гитлер выразил сомнение в том, что Советский Союз можно отвлечь от Европы, направив его внимание в направлении Индии или Индийского океана. В любом случае Гитлер считал, что русские не станут проблемой для рейха, даже в самом худшем случае. «Большевизм, — с пафосом проговорил Гитлер, — это доктрина людей, которые находятся на самой низкой ступени развития цивилизации».

Через неделю немецкому министерству иностранных дел была поручена бесполезная задача — убедить русских в том, что открытое прибытие немцев в Румынию обусловлено невероятным предлогом — охраной нефтяных месторождений Плоешти от англичан. Растерявший вежливость Молотов отказался признать какую-либо угрозу для Румынии со стороны англичан, заявив, что они слишком заняты борьбой за свое существование, чтобы вмешиваться в события, происходящие в столь удаленных от них регионах нижнего Дуная. Официальная советская политика того периода была настолько резкой, что англичане получили основания надеяться на улучшение взаимоотношений с явно перепуганными русскими.